Но все обошлось наилучшим образом. Буканьеры прекрасно понимали, что малейшая оплошность может стоить им жизни, поэтому держались из последних сил. Оказавшись возле брига, они долго не могли отдышаться. А затем поднялись на борт со стороны моря по веревочной лестнице, которую сбросил им Тимко.

Все дальнейшее произошло быстро и бесшумно. Никто из испанцев, почивавших в помещении для экипажа, даже не проснулся – опытные охотники умели скрадывать и более чуткую дичь. И началась подготовка к заключительной фазе операции. Едва небо посерело, бриг снялся с якоря и поднял паруса. В свою команду Тимко взял не только тех, кто мог управляться с парусами, но и канониров. И первые, и вторые до этого бороздили океаны и очутились на суше не по своей воле.

Тимко никогда так не волновался – его единогласно избрали капитаном! Буканьеры не могли поверить, что они захватили такое мощное испанское судно. И как захватили! Без единого выстрела! И все благодаря Тиму Фалькону. Поэтому Тимко занял капитанский мостик. За штурвалом стоял Гуго Бланшар. Оказалось, что он когда-то пиратствовал в водах Мейна под началом знаменитого ле Вассёра. Но что заставило его стать буканьером-отшельником, Гуго так и не рассказал.

Приблизившись к пинассе на нужное расстояние, – это было самое опасное судно испанцев после брига – канонир буканьеров по имени Гийом Перра, тоже немало походивший по морям и океанам, дал сначала один залп, затем второй, целясь в борт ниже ватерлинии. Грохот орудий всполошил испанское воинство на берегу, и солдаты в диком изумлении смотрели, как бриг расстреливает пинассу и барки. Ошеломленные матросы, вырванные из сладких объятий Морфея, в ужасе метались по палубе, не в состоянии осмыслить происходящее. Вскоре пинасса загорелась и затонула так быстро, что оставшиеся в живых едва успели попрыгать в воду.

Разгром продолжался почти час. Две барки попытались огрызнуться огнем, но калибр пушек брига был куда солиднее, нежели у фальконетов на барках, и вскоре от них остались одни щепки на воде. А потом Тимко приказал дать несколько залпов по берегу. Там уже поняли, что враги, скорее всего, пираты, захватили бриг, но ничего поделать не могли, лишь стояли у кромки воды и в бессильной ярости наблюдали за гибелью эскадры.

Гийом Перра хорошо знал свое дело. Несмотря на длительное отсутствие практики, он уложил первое ядро прямо посреди толпы солдат. Раздались предсмертные вопли, затем последовали команды, испанцы врассыпную бросились бежать к зарослям. Вскоре берег опустел. Тимко криво ухмыльнулся: он знал, что в лесу их поджидает сводный отряд буканьеров. Так что кровожадные охотники на людей угодили между молотом и наковальней.

Над Мейном вставал рассвет. Он окрасил в розовый цвет паруса брига, который уходил в открытое море. На полубаке стоял капитан Тим Фалькон. Его взгляд был прикован к Эспаньоле – он прощался со своим буканьерским прошлым и даже в какой-то мере с островом, ведь теперь его жизнь будет связана с морскими просторами. Странное дело: Тимко был совсем чужим в этих краях, и остров ничем не напоминал ему родные места, тем не менее в душе царила тоска, будто он терял что-то очень близкое и важное.

– Должен вам признаться, мсье Бекель, вы умудряетесь удивлять меня при каждой нашей встрече, – весело сказал Мишель де Граммон. – Да что удивлять – я поражен! Какими судьбами? Пардон… Юнга, принеси еще одно кресло для господина капитана! И ром.

– Позвольте вам ответить тем же – я тоже был поражен, когда узнал о ваших приключениях. О вас на Мейне начали слагать легенды.

– Не заставляйте меня краснеть от смущения. Удача в нашем деле, словно южный ветер: только что он дул во всю мочь, и паруса были как грудь молодой девицы, как вдруг наступает штиль, притом в самый неподходящий момент, и знатная добыча уходит из-под носа на веслах.

Появилось кресло, и Филипп Бекель, приветливо улыбаясь, сел напротив Мишеля, попробовал ром и молвил:

– Однако… Какой великолепный напиток! Я на Мейне много лет, но пить такую прелесть еще не приходилось. Оказывается, вы гурман.

– А, пустяки… – отмахнулся де Граммон. – Я пью все, что добавляет перца в кровь и веселит душу. Это заслуга моего кока. Он здорово разбирается в спиртных напитках. Во Франции он был виноделом, но разорился, попал в долговую кабалу и, недолго думая, сбежал на Мейн, благо не имел семьи. Кстати, как насчет того, чтобы отобедать? Мой кок не только знает толк в винах, но еще и отменно готовит.

– Благодарю вас, нет возражений.

Отдав соответствующие распоряжения, Мишель продолжил:

– Кстати, кок называет ром «барбадосской водой». Это, говорит, его изначальное наименование, потому что ром впервые сделали на Барбадосе. Лично мне все равно, где он появился. Лишь бы был покрепче и без разных добавок, которые так любят женщины. Главное, чтобы ром был выдержан в дубовой бочке не менее пяти лет. А то в иных тавернах подают такую гадость, что ее можно пить, лишь имея луженую глотку и железный желудок.

Какое-то время они болтали о том о сем, предавались воспоминаниям, но Мишель чувствовал, что Филипп Бекель явился к нему в гости не просто, чтобы пообщаться со старым знакомым, даже, можно сказать, товарищем; у него была какая-то иная цель, далеко выходящая за рамки дружеской попойки.

Наконец кок самолично принес любимую еду флибустьеров – сальмаганди. На огромном блюде высилась горка рубленых овощей и зелени – укроп, петрушка, сердцевина пальмового дерева, огурцы, капуста, плод манго, лук, оливки – с острой приправой, которая включала растительное масло, соль, уксус, перец, горчичный порошок и другие специи, которые были тайной кока. А вокруг лежали куски маринованного в вине и поджаренного на решетке черепашьего, голубиного и утиного мяса вперемешку с вареными яйцами.

Аппетит у Филиппа Бекеля был отменный. Он пил, ел да нахваливал кока и гостеприимного хозяина. Когда они насытились и закурили, Мишель спросил:

– У вас по-прежнему пинасса?

– Что вы, мсье. Пинасса была началом. Не очень удачным, кстати. В первом же бою испанцы едва не отправили меня кормить рыб. Еле ноги унес. Но затем все пошло как по маслу. Так что сейчас под моим началом три корабля: корвет, пинасса и небольшая барка. И банда головорезов, готовых отправиться хоть на край света.

– Вполне приличная эскадра. Вас можно поздравить.

– Благодарю. Все это так, да вот беда – мои люди заскучали. Сидим на Тортуге без дела почти месяц.

– Что так?

– Испанцы закусили удила. Слишком много мы насыпали им соли на хвост. У меня есть сведения, что они отправили на Мейн две сильные карательные эскадры, так что нашему брату нужно поостеречься. Да и англичане недовольны положением вещей на Антильских островах – мы им испортили всю малину, выступая в качестве конкурентов. На Ямайку теперь не сунешься.

– Ну, если в море на нас пошла такая серьезная охота, значит, нужно обратить более пристальное внимание на сушу. Там тоже есть чем поживиться…