«А когда на улицах лежат трупы и ходят дистрофики, вы не видели? А крыс нет – потому что их съели! Такое, мадам, вам не приходило в самом страшном сне?» – мысленно спросил Федоров, все равно сочувствуя рассказчице.

Вытерев рукавом слезы, Мария Ивановна мотнула головой и продолжила рассказ:

– Переселенцы начали болеть, и в первую очередь – дети. Как жалко было этих маленьких человечков, которые лежали на грязных матрасах и протягивали к тебе худые ручки! И ты ничего не могла сделать! Госпитали были только в Монтевидео, а до них надо ехать и ехать! Это сейчас сел на автобус и через семь часов ты в столице, а тогда ничего этого не было! Больных детей отправляли в госпитали столицы, а родители тем временем пытались выжить в условиях отеля. Многие переселенцы бросали отели и перебирались в другие районы Уругвая или Аргентины, благо для этого надо было недалеко ехать. Положение сложилось очень тяжелое, и некоторые переселенцы даже вернулись обратно в Россию. Из-за создавшейся неразберихи многие дети навсегда потеряли родителей. И это случилось буквально в первый месяц после приезда переселенцев в Уругвай!

Мария Ивановна, вытерла слезы концом головного платка и, внезапно улыбнувшись, продолжила рассказ:

– Тогда переселенцы напрямую обратились к властям Уругвая с требованиями предоставить им обещанные земли. И самое интересное, что на просьбу переселенцев откликнулся парламентарий национальной партии Альберто Экспальтер! Он пообещал отдать им свои земли на берегу реки Уругвай, на границе с Аргентиной! И Альберто сдержал свое обещание! Двадцать седьмого июля тысяча девятьсот тринадцатого года русские переселенцы прибыли в Рио-Негро и образовали поселение Сан-Хавьер. Казалось, все прекрасно начинается. Но не тут-то было! – темпераментно продолжала Мария Ивановна и неожиданно судорожно сглотнула.

Соколов моментально сориентировался!

Наклонившись, он вытащил из кармана сумки стеклянную бутылку и знакомые металлические стаканчики. Ловко сковырнув пробку об металлическую оплетку окна, налил шипящую жидкость в стаканчик и подал женщине, которая вопросительно посмотрела на Федорова.

Вытащив еще два стаканчика, Соколов разлил воду и первым выпил.

Женщина осторожно выпила воду и скривилась.

Нагнувшись, в свою очередь вытащила из корзинки термос, открутила крышку и налила беглецам горячий напиток.

Себе женщина налила в крышку термоса и, заткнув его пробкой, поставила в корзинку, при этом сдвинув ткань, которой была прикрыта корзинка.

По крайней мере половина корзинки была забита старыми книгами.

– Это мате! Теперь я верю, что вы недавно приехали в Уругвай. Только иностранцы пьют содовую вместо мате, – торжественно объявила женщина, снова отпивая глоток горячего терпкого напитка.

– Сударыня! Не соблаговолите ли вы продолжить ваш занимательный рассказ? – церемонно обратился Соколов к женщине, глазами показав на окно.

На обочине стояли двое полицейских, которые внимательно осматривали мотоциклиста и проверяли документы у него и девушки с черными длинными распущенными волосами.

Тем временем Мария Ивановна, глубоко вздохнув, продолжила рассказ о мучениях русских переселенцев:

– Земли, которые передал переселенцем Альберто, были абсолютно безжизненны, и жить жителям общины было практически негде. Переселенцы рыли землянки, выкладывали на дно теплые вещи и старались пережить холодную зиму, которая была в тринадцатом году. С началом весны начались полевые работы и строительство домов, в одном из которых я живу! – гордо заявила Мария Ивановна.

– Хотелось бы посмотреть на ваш дом, – негромко заявил Федоров.

– Я приглашаю неделю пожить у меня! – сразу предложила женщина, внимательно посмотрев на Соколова.

Благодарно кивнув, Соколов попросил:

– Вы так интересно рассказываете! Не соблаговолите ли продолжить?

«Какие нежности при нашей бедности! Какими высокими словами вы пуляете, товарищ капитан второго ранга! Явно в вашем роду были дворяне!» – мысленно обратился Федоров к своему боссу, естественно, вслух не сказав ни слова.

– На второй год люди надеялись на хороший урожай, но все съела саранча! И посадки, и фруктовые деревья! Если бы не наш наставник[105], то неизвестно, что было бы с общиной! – всплеснула руками женщина. – Мы привезли с собой подсолнечник и научили местных добывать мед! В тысяча девятьсот четырнадцатом году в Сан-Хавьере была открыта школа, где детей учили русскому и испанскому языкам. У нас живет замечательный врач Василий Венустов, который бесплатно лечит всех людей! Я обязательно его познакомлю с вами. Мы недавно создали Славянский молодежный центр[106], где учат не только русскому и испанскому языкам, но и русской истории.

Выехав на перекресток, автобус остановился, и из него стали выгружаться пассажиры, с хохотом и криками вытаскивая вещи и не обращая никакого внимания на троицу русских пассажиров, которые увлеченно говорили на русском языке в конце автобуса.

– Здесь дорога разделяется на две: одна идет на Фрай-Бентос[107], а другая, куда мы и едем, – на Сан-Хавьер, – пояснила женщина, поворачивая голову вправо и влево.

– Какие города рядом с Сан-Хавьером? – спросил Федоров, смотря, как Соколов, выскочив из автобуса, рванул к одиноко стоявшей ободранной телефонной будке.