буров в Южной Африке и резервациями для индейцев в Америке и в узком кругу часто хвалил эффективность американской тактики истребления краснокожих дикарей…»[1029].

Согласно плану «Ost» в Польше подлежало устранению до 85 % коренного населения, на Украине — 64 %; в Белоруссии — 75 %, в Чехии — 50 %[1030]. И «именно благодаря срыву «Барбароссы»…, — отмечает А. Туз, — число жертв холокоста составило менее 6 млн. человек, а не 11,3 млн., как замышлял Гейдрих»[1031]. «Страна, населенная чуждой расой, — добавлял руководитель Главного расово-поселенческого управления СС Р. Дарре, — должна стать страной рабов, сельскохозяйственных и промышленных рабочих»[1032].

Fetiales hastam

Люди, которые всегда сеют недоверие и антипатию к людям других рас и стран, должны быть обнаружены, осуждены и преследуемы общим презрением и гневом своих сограждан. Они опаснее поджигателей, подкладывающих случайно огонь под копну сена…

Д. Ллойд Джордж[1033]

Внимательный читатель очевидно заметил двойственность взглядов Европы на Россию: с одной стороны Запад видел в ней угрозу европейской цивилизации, а с другой — тут же считал Россию отсталой и неспособной подняться до ее уровня. Это, на первый взгляд парадоксальное противоречие, объясняет понятие fetiales hastam, которое было введено Автором для объяснения механизма возникновения Первой мировой войне[1034]. Этот механизм включает в себя то непременное условие, что любая агрессия, для того чтобы вообще состояться, должна прежде всего получить легитимность — моральное оправдание в глазах собственного народа и «мировой общественности».

«Хорошо поставленная пропаганда, — пояснял командующий немецкими войсками в Первую мировую Э. Людендорф, — должна далеко опережать развитие политических событий. Она должна расчищать дорогу для политики и подготавливать общественное мнение незаметно для него самого. Прежде чем политические намерения превратятся в действия, надо убедить мир в их необходимости и моральной оправданности»[1035].

Эту необходимость понимали уже в Древнем Риме, где моральным оправданием агрессии занимались специальные жрецы фециалы (fetiales), требовавшие от земли противника удовлетворения «справедливых» требований Рима. Не получив ответа в течение 33 дней, фециалы бросали обагренное кровью копье (hastam) на землю врага, тем самым придавая агрессии Рима сакральный характер. Таким образом, копье фециалов — fetiales hastam, становилось моральным, освященным, в глазах римлян, оправданием агрессии.

Моральное оправдание агрессии строится прежде всего: на демонизации противника — приписывании ему агрессивных, разрушительных планов и на его варваризации — т. е. исключении его из круга цивилизованных народов, снимающей в отношении него все моральные ограничения. И эта пропаганда быстро достигает цели: «Три недели работы прессы, — отмечал Нойман, — и истина будет признана всеми»[1036].

Чем объяснить эту «готовность при первом вызове снова устремиться в ту же бездну несчастий, — восклицал в 1920-х гг. Ллойд Джордж, — Единственным ответом служит бесконечная склонность человечества к самообману…»[1037]. «В этой дикой авантюре», отмечал Ллойд Джордж, они (современные жрецы фециалы — поджигатели войны) «играют на самых сильных человеческих чувствах»: «гордость, жадность, тщеславие, упрямство, злоба, национальный антагонизм, но так же и патриотизм, чувство справедливости, ненависть к злу и высокое мужество влияют на ход событий… Они играют с огнем»[1038].

Наглядное понимание сущности fetiales hastam передавало благословление, в 1095 г. папой Урбаном II, франков на крестовый поход: «Народ проклятый, чужеземный, далекий от бога, отродье, сердце и ум которого не верит в господа, напал на земли тех христиан, опустошив их мечами, грабежом и огнем, а жителей отвел к себе в плен или умертвил… церкви же божии или срыл до основания, или обратил на свое богослужение… Кому же может предстоять труд отомстить за то и исхитить из их рук награбленное, как не вам… Вас побуждают и призывают к подвигам предков величие и слава короля Карла Великого… В особенности же к вам должна взывать святая гробница спасителя и господа нашего, которою владеют нынче нечестные народы… Земля, которую вы населяете, сдавлена отовсюду морем и горными хребтами, и вследствие того она сделалась тесною при вашей многочисленности: богатствами она необильна и едва дает хлеб своим обрабатывателям. Отсюда происходит то, что вы друг друга кусаете и пожираете, ведете войны и наносите смертельные раны. Теперь же может прекратиться ваша ненависть, смолкнет вражда, стихнут войны и задремлет междоусобие. Предпримите путь ко гробу святому; исторгните ту землю у нечестного народа и подчините ее себе. Земля та… «течет медом и млеком». Иерусалим — плодоноснейший перл земли, второй рай утех…»[1039].

Чем отличалось это благословление от того, которое давал в 1922 г. экс-премьер Италии Ф. Нитти: «Большевизм нельзя должным образом оценивать по западным понятиям; это не революционное движение народа; это… религиозный фанатизм восточных православных»[1040]. С их приходом «все, что представляло собой работу прошлого, было разрушено… Производительность ее сельскохозяйственной и промышленной работы была убита коммунизмом… Коммунистический режим за короткое время причинил такой ущерб и такие страдания, каких не могла достичь ни одна система угнетения за столетия»[1041]. «В Европе не будет мира до тех пор, пока три прогрессивные страны континента, Германия, Франция и Италия, не найдут способ договориться, который сможет объединить всю их энергию в одну общую силу. Россия вынашивала идею о гегемонии в Европе… Будущее европейской цивилизации требует, чтобы Германия, Франция и Италия после стольких бедствий нашли общий путь для спасения»[1042].

«Если мы не хотим, чтобы завоеватели и побежденные падали один за другим, и общая судьба объединила тех, кто слишком долго ненавидел друг друга и продолжает ненавидеть друг друга, должно быть произнесено торжественное слово мира. Австрия, Германия, Италия, Франция — это не разные явления; это разные фазы одного и того же явления. Вся Европа развалится на куски, если не будут созданы новые условия жизни и не будет восстановлено экономическое равновесие, глубоко поколебленное войной»[1043].

Это равновесие может быть достигнуто за счет России, пояснял Нитти: «Россия была огромным хранилищем сырья; она была неизведанным сокровищем, к которому можно было идти с уверенностью, что найдешь все…», «Россия — один из величайших резервов, если не самый большой резерв в мире»[1044]. «Отняв у Германии колонии и ее возможности для экспансии за рубеж, мы теперь должны направить ее в Россию, где только она может найти выход, необходимый для ее огромного населения и долга, который она должна нести». «Простая и фундаментальная истина заключается в следующем: попасть в Москву можно только проехав через Берлин». «Польша, отделяющая Германию от России… отрезает ее от любой возможности расширения и развития на востоке»[1045].

Летом 1936 г. действующий