Девушка подобрала ноги, чтобы вскочить при малейшей опасности. Нервы напряглись, мышцы ног свела легкая судорога. Вокруг не было ничего похожего на оружие. Шазаль, протянув руку, схватила увесистый камень и остро пожалела, что костер давно прогорел. Горящая палка отпугнула бы любого хищника.

А что, если.,.

Шазаль медленно поднялась, прижимаясь спиной к влажной от тумана скале, с возрастающим ужасом думая о том, что ошиблась. К ним, скорее всего, подбирался вовсе не местный хищник, а тот самый враг, отправивший когда–то ее в Северные Горы и не так давно попытавшийся запереть в каменном мешке! И спастись от него, неведомого и могущественного, вряд ли удастся.

Она открыла рот, чтобы окликнуть Валли, но горло перехватил спазм, а губы пересохли. Ужас душил девушку, не давая двинуться с места, закричать или попытаться убежать.

В тумане снова что–то скрипнуло.

И тут, почти не понимая, что делает, Шазаль бросила в спящего брата камень. В короткий миг, когда коричневый кругляш описывал в воздухе короткую дугу, девушка успела испугаться, что разобьет Валли голову.

Но камень, лишь задев его плечо, упал на песок. Парнишка тут же шевельнулся, а Шазаль одновременно вспомнила чьи–то слова о том, что «нас не так–то просто убить…».

Валли поднял голову и, Шазаль даже не поняла, услышал ли он что–нибудь, молниеносно перекатился в сторону.

В тот же миг, вырвавшись из облачка тумана, на то место, где он только что лежал, с размаху опустилась чешуйчатая, когтистая лапа.

Шазаль вскрикнула. Валли же, не произнося ни звука, ловко вскочил на ноги и отступил назад, не спуская напряженного взгляда с обладателя когтистой лапы. А тот уже выдвигался из тумана, рассекая его всем корпусом, большой и явно не сомневающийся в том, что двуногий завтрак никуда не денется.

Это был какой–то прибрежный зверь, судя по перепонкам, которые неуместно смотрелись между пальцами лап, оканчивавшихся загнутыми черными когтями.

— Беги, — сквозь зубы выдохнул Валли.

— Некуда, — ответила Шазаль.

Хищник, вспарывая когтями песок, пододвинулся ближе. Похоже, задние конечности — сколько их там было? — служили ему для плавания, поэтому зверь почти полз, и его чешуйчатое брюхо издавало скрип, разбудивший Шазаль.

И — что было хуже всего — у хищника имелось две пары глаз. Одна из них — верхняя — наблюдала за Валли, другая — за Шазаль. Брат с сестрой замерли, пытаясь что–либо придумать.

Смерть подошла слишком близко, а они с Валли не могли пожелать, чтобы появилось какое–то оружие или чтобы хищник убрался восвояси. Они договорились накануне, а теперь…

Все это пронеслось в голове девушки в один момент. Она уже решила, что сейчас скажет, что она хочет, — но, к стыду и ужасу, не могла понять, ЧЕГО ИМЕННО стоит пожелать.

Пока она колебалась, страшный зверь сделал какое–то неуловимое, удивительно ловкое для столь громоздкой туши движение, и Валли, сбитый с ног, кувыркнулся и замер, вжимаясь в песок.

Отчаянно рванувшись вперед, Шазаль дико завизжала, надеясь хоть на миг задержать ужасные клыки, занесенные над шеей брага.

Не рассчитав, девушка подлетела слишком близко, ткнулась коленями в чешуйчатую лапу, задохнулась от собственного бессилия и непроизвольно плюнула в повернувшуюся к ней морду.

Шазаль оказалась так близко, что отчетливо видела мелкие, видимо, жесткие шерстинки на морде, чешуйки, росшие от шеи, две пары круглых глаз. И вдруг заметила, как чуть ниже одной пары глаз на коже этого существа начинает расползаться темное пятно. Шазаль видела появляющиеся мелкие пузырьки, которых становилось все больше, больше… Вниз скользнула темная струйка, за ней — другая.

Четыре глаза остекленели.

Заметив это, Шазаль интуитивно бросилась вниз, на песок. Хищник страшно закричал и дернулся вверх. Валли, понимая, что опустившиеся в следующий миг клыки и когти превратят его лицо и шею в кровавое месиво, стремительно откатился в сторону. Похоже, это был его излюбленный трюк.

В последующие несколько минут брату с сестрой ничего другого не оставалось, как уклоняться от лап взбесившегося от боли зверя. Тот катался, прыгал, издавал леденящие душу вопли, стараясь избавиться от сжигающей его боли.

Шазаль мутило, но приходилось терпеть. Бесконечные прыжки и падения довели девушку до такого состояния, что она уже не понимала, куда надо податься, чтобы оказаться подальше от бьющегося в агонии хищника.

В какой–то момент она ощутила на плече чьи–то пальцы, оттаскивающие ее прочь от издыхающего и не желающего с этим смириться чудовища.

Спотыкаясь и чувствуя, что вот–вот упадет, Шазаль позволила брату увлечь ее в безопасное место. Конечно, предсмертные вопли и тяжелые удары тела о землю были слышны и здесь, но зверю уже не было никакого дела до ускользнувшей добычи.

Надрывно вздохнув, девушка бросилась на песок и несколько минут лежала, ощущая лишь удары сердца, которые сотрясали все тело.

Через некоторое время все звуки стихли. Только тогда Шазаль смогла поднять голову и, стряхивая с лица прилипшие песчинки, осмотреться. Валли смирно сидел рядом, обхватив колени руками и рассматривая морскую гладь, окрашенную лиловыми бликами взошедшего светила. Заметив, что сестра шевельнулась, он посмотрел на нее:

— Все закончилось. Он сдох. Спасибо, сестренка, хотя такой трюк мне не мог присниться даже в кошмарном сне. У тебя что, ядовитые зубы?

— Нет, — Шазаль тоже села. — Я вся ядовитая.

— Почему? Насколько я знаю, у Райвана ничего подобного не было, а о Лоде и говорить не приходится. Она была человеком.

— Это — не… наследственное. Это я сама такая. Не спрашивай сейчас, ладно? Мне не хочется ни о чем говорить.

— Хорошо, не буду. Я поражен! Честно. Ты мне не веришь? Я поражен в самое сердце. Ты ведь спасла меня дважды. В нашей семье это не принято. Слушай, может, это судьба твоя такая — всех спасать?

— Не уверена, — мрачно ответила девушка. — Это все — случайности.

Как выяснилось в дальнейшем, столкновение с прибрежным хищником оказалось единственным серьезным испытанием. Но Шазаль хватило и этого. Даже по прошествии нескольких дней после схватки на берегу она вздрагивала при малейшем шорохе. Но постепенно это прошло.

Дорога в Черный замок оказалась долгой и довольно скучной. Сначала Шазаль с Валли пробирались по берегу между скал, питаясь тем, что выбрасывало на берег море. Временами казалось, что весь мир состоит из серого камня, рокота волн и криков чаек. Но потом скалы сдались и уступили место ровной сухой степи, сползающей прямо в море. Еще через три дня пути рельеф местности изменился, появилась трава, растительность, птицы и даже яркие бабочки.

К исходу десятого дня брат с сестрой вышли к небольшому рыбацкому поселку.

Едва издали заметив крыши и тонкие струйки дымков над ними, Шазаль преисполнилась какого–то горького ожидания. Она слишком хорошо помнила, каким образом Хэргал и тот же Юан общались с людьми, и приготовилась к тому, что Валли начнет притворяться заезжим вельможей, на которого напали разбойники…