А пока выдалось время для короткой дремоты. Но Александр Дмитриевич решил его использовать для ненужного разговора:

– Я тут подумал, что у тебя тесно.

– А я тут подумала, что низкая арендная плата перекрывает небольшие изъяны помещения, – сонно отозвалась я.

– Почему тебе не ночевать у меня? Есть какая-то причина?

– Предлагаете жить вместе?

– Нет, конечно. Предлагаю тебе ночевать у меня. Кстати, от меня и до института ближе. Это просто удобнее. А мне удобнее не носиться за тобой через весь город, когда мне приспичит тебя трахнуть.

– Это и называется «жить вместе».

– Да называй как хочешь. Какая разница? При условии, конечно, что мы пока оба не собираемся рвать отношения. Судя по твоим стонам, ты точно не собираешься.

– Не собираюсь, – признала, зевнув. А что тут скрывать? – Но жить вместе – это как-то слишком, уж извините. И такое предложение из ваших уст звучит научной фантастикой.

Он несколько секунд помолчал. На самом деле, заявление меня абсолютно не взволновало. Не новость, что он меня хочет, так удобно иметь меня в любое свободное время. И мне согласие ничем плохим не грозит. Это в самом деле не «жить вместе», это «трахаться регулярнее», но когда надоест – разойтись без взаимных претензий.

– Дело в том, что из разговора с Лёшкой я понял одно – тебе не хватает ощущения стабильности, чтобы полностью расслабиться. Если от меня зависит это ощущение, то я готов тебе его дать. Мы все равно пока не собираемся расходиться в разные стороны, так зачем нам какие-то проблемы, которые можно устранить?

– О-о, – не удержалась я. – Железобетонный Алекс Дмитрич готов на жертвы для интимных побед? Как мило, что одна маленькая я заменила все сексуальные развлечения разом, что вы даже готовы со мной завтракать.

– Не переворачивай. Я предложил – ты подумай.

– Уже подумала. И нет, я этого не хочу.

– Ясно. А на юбилей не хочешь идти точно не из-за мнения подруги или кого-то еще?

– Точно. Да вообще никому ничего не хочу объяснять. Им – почему я там с вами, что вообще происходит и все в этом духе. И вам объяснять не хочу. Надоело объясняться. Можете это принять?

– Могу.

Он приподнялся на локте, скинув мою голову с плеча и переместился, придавив меня всем весом. Наклонился и прикусил мне кожу на шее. Начиная снова возбуждаться, прошептал в ухо:

– А теперь закинь ногу на спинку дивана. Сейчас у меня настроение на долгий заход. Опускать ногу нельзя, пока не разрешу. Говорить и стонать нельзя, иначе заткну рот. Руки закинь вверх и держи там. Если дотронешься до меня руками, то останешься без оргазма. Все поняла?

– Что? – я будто только вынырнула из дремоты, опешившая от уж очень неожиданной смены положения. – Как это – не стонать?

Он рыкнул, схватил с пола собственную рубашку и скрутил жгутом. Заставил сцепить зубами, завязал узлом на затылке. Ногу подхватил под колено и закинул на спинку. Наклонился и укусил за внутреннюю сторону бедра. Мои стоны его невольно возбуждают, подталкивают к оргазму – это всегда заметно, а в данном случае он хочет очень длинного акта, потому и устраняет все отвлекающие факторы. Интересно, я смогу выдержать час секса? Спорить мне расхотелось, хоть и стало немного страшно. Хочет, чтобы помалкивала, – мне же лучше помалкивать. А удовольствие он нам обоим обеспечит. Лишь бы завтра я смогла передвигать ногами.

Это не квартира, а проходной двор какой-то. Все, кому не лень, заглянули. Только Лёхи-брата для полного списка странных визитеров не хватает. Но даже его появлению я обрадовалась бы сильнее, чем гостье на следующий день.

– Галина? – я всерьез удивилась. – А разве юбилей твоего отца не сегодня?

Спонтанно глянула на часы – девяти вечера еще нет. Или «светское общество» расходится быстро? Собрались, спешно прибухнули, подарки подарили и очистили территорию.

Одногруппница выглядела какой-то потерянной, потому и я нахмурилась, уже ожидая чего угодно. Отступила, пропуская девушку внутрь и снова чувствуя спонтанную неловкость от скромности моего жилища. Но ее обстановка также не заинтересовала. Уже по тому, как она медленно проходит внутрь, садится на край дивана и избегает смотреть на меня, я догадалась о теме предстоящего разговора. Она знает. Осталось выяснить, из чьих уст прозвучала информация. И ведь несложно догадаться, методом исключения… Потому я сама и начала:

– Что он тебе сказал?

Галина сразу поняла, о ком идет речь:

– Что у него отношения с тобой… Напомнил, что я называлась твоей лучшей подругой. И если я еще раз позволю себе настаивать на танце, то ему придется сделать вывод о моей стервозности. Якобы о моей непроходимости он выводы уже сделал. Именно так и выразился. Дословно.

Я охнула. Ну, тактичность точно не входит в список положительных качеств Александра Дмитриевича, кто бы сомневался. Он не хотел туда идти, но пошел ради деловых интересов. И привычно начал раздражаться от того, что вынужден делать то, чего не хочет – ему подобное вообще непривычно. А Галина наверняка начала оккупацию по всем фронтам. Вот он и отрезал, некрасиво и не подбирая слов. Просто чтобы отстала. Но зачем мое имя называл? Не мог сослаться на кого угодно?

Теперь я оказалась между двух огней, но откровенно не понимала, зачем она сюда явилась. Потому и продолжила осторожно:

– И ты сразу после этого приехала ко мне? Чтобы я подтвердила?

Она наконец-то направила на меня взгляд и ответила намного громче:

– Приехала? Ха! Я удивилась, не поверила… а кто бы поверил в такую чушь сразу? Это ему и ответила. Что мог бы найти и более вежливую причину для отказа, а не наговаривать на тебя. Что ты совершенно не такой человек, который стал бы просто с кем-то спать – например, за деньги. Да уж тем более за деньги! И что у тебя парень есть. Тогда он как будто с ума сошел и знаешь что сделал? Взял меня за локоть и потащил на выход. Срать он хотел на то, что папа подумает! Сюда привез.

– Э-э… – я растерялась. – Он привез?

– Ну да. В машине сидит. Сказал, что если мы действительно подруги, так обязаны поговорить и все выяснить, чтобы никаких претензий не осталось.

Это верно, конечно. Если есть хоть какие-то дружеские отношения, если не хочешь обидеть человека на всю оставшуюся жизнь, то разговоры надо разговаривать сразу. Но злость во мне росла скачками. А кто его вообще просил Галю посвящать? Наши с ней взаимодействия никак бы не пострадали, если бы некоторые умели держать язык за зубами! Или он таким образом решил и меня заодно проверить – не зря же вчера несколько раз спросил, не из-за Гали ли я не хочу составлять ему компанию. Я ответила «нет», вот он и вывернул это против меня.

Вся моя ярость была направлена на Александра Дмитриевича: он не только меня, но и Галю раскатал катком. И я за секунду выставила приоритеты. Потому села с ней рядом, тоже опустила голову и сказала как можно спокойнее: