За всю оставшуюся дорогу до московской резиденции «Стройинвеста» Жанна так и не произнесла больше ни одного слова.

После того как Сергей остановил машину в небольшом, хорошо охраняемом дворе, он попытался предложить руку своей спутнице, чтобы помочь ей выйти из машины, но она отвергла эту услугу резким презрительным жестом и, очутившись снаружи, обвела двор молниеносным цепким взглядом.

Сергей внутренне усмехнулся. Девушка могла запоминать все, что угодно. Если она решится отправиться вслед за отцом, вся собранная ею информация теряла значение. Если же она останется, точно отрегулированный выстрел парализатора, направленный в височную область, сотрет из ее хорошенькой головки память о сегодняшнем дне.

Он показал ей дорогу к кабине телепортационного лифта. Этот лифт в свое время помог им выбраться из подземных катакомб, а затем его приемно-передаточная кабина была перенесена из подмосковного леса в подвальный этаж их городской резиденции. Назначение кабины было одним из наиболее оберегаемых секретов чистильщиков.

Ключ от этого необычного механизма, внешне ничем не отличавшегося от тысяч обшарпанных московских лифтов, имелся только у трех человек из всей его команды…

Этажей в здании было пять, но на лифте имелась и шестая кнопка, та самая, после нажатия на которую на секунду показалось, что вселенная вокруг них перевернулась.

Но даже в эту секунду мгновенной слабости Жанна не взглянула на своего спутника и не ухватилась за его руку, как поступило бы на ее месте большинство женщин.

Лифт остановился, дверь открылась, и они оказались в гроте подземной базы. Сергей поймал себя на мысли о том, что хотел произвести впечатление на свою спутницу этим неожиданным переходом в совершенно иной мир, не имеющий ничего общего с миром Москвы, в котором они находились всего секунду назад.

Но даже если Жанна и удивилась внезапному переходу в подземный мир, она ничем этого не показала. Лишь спросила:

— Здесь находится мой отец?

— Да. Сейчас вы сможете его увидеть.

— А потом вы его убьете?

— Мы никого не убиваем. Мы отправим его в другое место. В такое место, откуда он никогда не сможет вернуться. Это будет похоже на тот переход, которым мы только что воспользовались в лифте.

— Или это будет похоже на смерть… Но об этом, разумеется, вы мне не скажете. — Казалось, она не слышит его, по-прежнему о чем-то мучительно раздумывая. Все его усилия успокоить ее и что-то объяснить, подготовить к разговору с отцом пропадали впустую. Она не верила ни одному слову Сергея…

— Послушайте… — Девушка резко остановилась и взглянула ему прямо в глаза: — Я ведь вам нравлюсь, я вижу. Если бы я вас очень попросила отпустить отца, вы могли бы это сделать ради меня?

— Нет. Я не могу это сделать.

— Но почему? Ведь вы же сказали, что вы в этом деле главный?

— Потому что он снова начнет убивать людей.

— Он никого не убивал! Это ложь!

Наконец Сергей почувствовал гнев, который принес ему облегчение в этом тяжком разговоре, и спрятался за него, словно за ширму.

— И вы хотите меня уверить в том, что, прожив бок о бок с этим человеком столько лет, вы ничего не подозревали, не догадывались, чем он занимается?!

— Меня это не касалось! У него был свой мир, у меня свой, но он всегда был добр ко мне!

— Это очень удобная позиция. К тому же вы можете сохранить ее и в дальнейшем, отправившись вслед за ним в место его изгнания. За вами всегда было право выбора. Есть оно и сейчас.

Она ничего не ответила, но ему показалось, что теперь его слова хотя бы дошли до ее сознания.

Оставшееся расстояние до камеры дальнего телепортатора, смонтированного в соседнем гроте, они прошли молча. Он все никак не мог оторвать взгляд от ее классического профиля, белокурых растрепанных волос, от ее фигуры, похожей на фигуру греческой богини, отчетливо обрисовавшейся под тонким платьем. И каждую секунду он помнил о ее предложении, не мог не помнить.

С удивлением, почти со страхом, он вдруг подумал, что при других обстоятельствах, если бы решал только он сам и если бы от этой первой настоящей акции по очистке Москвы от криминальной накипи и от баз тех, кто пытался ее захватить, не зависело так много, он мог бы согласиться…

Даже несмотря на то, что это предложение она буквально вырвала из себя и бросила ему в лицо, он готов был согласиться. Так желанна была для него эта незнакомая женщина. Всю дорогу до кабины дальнего лифта он пытался понять, вспыхнуло это страстное желание сразу же после того, как он ее увидел, или лишь тогда, когда неожиданно получило поддержку в ее предложении… «Вы могли бы это сделать ради меня?..»

«Ну как, Сергей Николаевич, готовы вы пожертвовать своей миссией ради этой красавицы? Дочери бандита и убийцы?» Все дело было в том, что он не знал ответа на этот кардинальный вопрос и продолжал сомневаться в себе и в правильности своего решения довести дело до конца, чего бы это ни стоило… Но ни один человек никогда не узнает о его сомнениях, о его внутренней борьбе, о том, что он почти готов был согласиться…

Только сейчас, перешагнув вместе с Жанной порог металлической тюрьмы, в которой стояло кресло Митрохина, он вдруг увидел все ее глазами и ужаснулся. Пыточная камера? Электрический стул?

И пока она с рыданием висела на шее у отца, Сергей, испытывая совершенно неуместную ревность, думал о том, что здесь все придется изменить, поставить вазы с цветами… Повесить картины с пейзажами далекой планеты…

Здесь все должно напоминать о путешествии, а не о смерти. И еще он подумал, что те, кто будет сидеть в этом кресле, вряд ли заметят эти изменения и вряд ли оценят его благие намерения.

Неожиданно он поймал себя на том, что испытывает страх за эту прекрасную девушку. «А ведь она действительно может согласиться уйти вместе с ним, — эта мысль обожгла его, словно вспышка пламени. Не мог он этого допустить. — Мир без нее опустеет… — подумал Сергей и сразу же попытался себя урезонить: — Ты видишь ее в первый раз, ты о ней ничего не знаешь, уймись! Она дочь бандита, помогавшая ему в его делах!» Но он ничего не мог с собой поделать. Он стоял неподвижно и молча, прислонясь к косяку входной двери и стараясь стать незаметнее, пока эти чужие ему люди изливали друг на друга свои чувства.

Они почти ничего не говорили. Им и не нужны были слова, до тех пор, пока Митрохин неожиданно не спросил дочь:

— Ты позвонила Ликонину?

— Я сделала все, что нужно, отец. Все, о чем ты меня просил.

Только эта последняя фраза заставила Сергея наконец насторожиться и почувствовать холодок близкой опасности. Хотя что могло угрожать ему здесь, в подземной цитадели, защищенной недоступной людям техникой? Разве что он сам…

И тут наконец он вспомнил о том, что есть еще и верхняя база… Та самая, на которой только что побывала Жанна… И если ее путь по каналу телепортации никто не мог проследить, то это вовсе не означало, что он учел все возможные способы наблюдения, пока вез ее по затаившемуся ночному городу… Нераскуренная сигарета, выброшенная из окна! Что это было? Знак? Сигнал? Сообщение?