Но вот что странно – о Потапе Потаповиче она почти не думала. Впервые за последние месяцы. Он ведь стал для нее кем-то вроде воображаемого друга, инкуба, которого создало ее сознание. Последним вечерним впечатлением всегда было его лицо, которое она умела представить во всех мельчайших деталях, с каждой родинкой, оспинкой, морщинкой – он был как живой.

В Олиной голове разыгрывалась придуманная жизнь – они о чем-то разговаривали, ездили гулять в Кусково, строили дом у реки, вынашивали детей, вместе старились – все эти фантазии были такими яркими, что не уступали реальной жизни. Эмоционально она была полностью включена в свои мечты – могла и рассмеяться, и всплакнуть. Наверное, со стороны это выглядело странно, как сумасшествие.

И вдруг как отрезало – вечером она ложилась в постель и просто засыпала.

Потом еще случай был. Потап Потапович пригласил ее прогуляться в парк – в этом ничего особенного не было, такое случалось как минимум раз в неделю. Моросил дождь, было прохладно, Ольга посмотрела на свои светлые туфли, потом на серый туман за окном, нахмурилась и покачала головой – нет, для прогулки я, пожалуй, слишком легко одета.

Скажи ей кто о таком месяц назад – она бы в лицо ему рассмеялась. Плевать на всё, она же и босиком готова была пойти гулять. Если бы он на Северный полюс ее пригласил, в экспедицию – она пошла бы, не раздумывая ни минуты. А тут всего лишь какой-то дождь…

Даже Потап Потапович озадачился – он привык к тому, что Ольга всегда под рукой, тихая и удобная.

На другой день они пошли вместе обедать в кафе напротив школы. Тоже ничего особенного – такое случалось и раньше. Аппетита у Ольги не было, она не глядя, заказала какой-то винегрет и пирожок и, попробовав то и другое, отодвинула тарелку. Смотрела на то, как Потап Потапович ест суп с лапшой, и с удивлением замечала, что ее, кажется, раздражает та жадность, с которой он поглощает еду. Обычный здоровый аппетит, мужчина проголодался – что плохого? Но она смотрела, как он с шумом втягивает в сложенные трубочкой губы переваренную макаронину, как энергично пережевывает жиденькие куриные ошметки, как подносит к глазам вилку с наколотым на нее толстым оранжевым кружочком моркови, рассматривает, прищурившись, прицениваясь, а потом находит морковь недостойной и откладывает ее на край тарелки, на крошки серого хлеба, прилипшие к его губам, и едва сдерживала рвотные позывы.

«Что-то неладное тут… Может быть, перепутал что-то парень-колдун, – хмуро думала она. – Или просто дело в моем настроении… Слишком долго в скорби своей варюсь, вот и утеряла талант жизни радоваться…»

Забавно, но холод – искренний, ненаигранный, от сердца – лучший поводок. Если тот, кто был у твоих ног, вдруг становится к тебе холоден, это нервирует и провоцирует сближение. Никаких секретов, топорные психологические схемы.

Так и с Потапом Потаповичем произошло – он, конечно, заметил, что Ольга будто бы другой стала. По-прежнему вежливая, улыбается, домашними пирожками его угощает, иногда выходит с ним на прогулку развеяться, голову проветрить – но все это не то… Волшебство какое-то пропало, что-то незримое, что их связывало, элемент игры, когда оба притворяются, что ничего не происходит, но подтекст очевиден всем.

И тогда Потап Потапович сделал то, чего сам от себя не ожидал – решился нарушить дистанцию. Пригласил Ольгу прогуляться, но не посреди рабочего дня, а вечером. В кино, может быть, сходить, а потом побродить по арбатским переулочкам, поговорить спокойно, никуда не торопясь. Вряд ли Потап Потапович подразумевал что-то большее – он относился к мужчинам, которые словно коллекционировали женское согласие, чем надеялись на какой-то результат. Просто неосознанно хотел восстановить права на обожание, которым пользоваться не собирался.

Ольга ушам своим не поверила. Ну надо же, какая ирония – сработал ритуал, не обманула подруга, парень-колдун оказался силен. Только вот почему сердце не радуется, почему такая пустота внутри, почему обычный вечер с книгой и чаем кажется в сотню раз более заманчивой перспективой, чем эта прогулка, о которой она так давно мечтала, за которую готова была не по карману платить?

И главное, как быстро это произошло, как незаметно – как будто бы кто-то аккуратно вырезал у нее часть личности и подселил подменыша, с другим отношением к жизни, другими мечтами и вкусами.

А еще ей было денег жаль. Копила на отдых в Сочи, даже знала точно, в какой поедет санаторий – и вот получается, все деньги теперь надо отнести колдуну. Он же не обманул. Словно по меню предоставил результат, да так быстро. А не заплатить тоже нельзя, некрасиво это.

С колдуном, между прочим, тоже все непросто. Ольга ловила себя на мысли, что вспоминает о нем чаще, чем следовало бы. С другой стороны, ничего удивительного – вокруг него была притягательная атмосфера сказки. Конечно, ей чисто по-человечески было бы интересно узнать: каким был его путь, родился ли он со своим даром или кто-то его научил, бывает ли ему страшно, как работают эти его ритуалы, каков их механизм… Ничего особенного, обычное обывательское любопытство.

Но вот наступает ночь, и Ольга под одеялом ворочается, мысли успокоить не может. Перед глазами лицо колдуна стоит. Вот также она представляла себе недавно Потапа Потаповича – только ей приходилось искусственно добывать из памяти детали, совмещать их, лепить воображением его лик, как Пигмалион лепил Галатею. А здесь – все само собою происходило. И виделись-то всего один раз, да и не рассматривала она мальчика – считала неприличным нарушать чужое пространство пристальным взглядом. Но его лицо так объемно и детально запомнилось. Чудеса…

А потом и сны появились. Уже недвусмысленные. Честно говоря, никогда раньше она таких снов не видела, если и случались эротические видения, то все это было нежно, пунктирно, обрывки образов. А здесь ей как будто бы кино показывали, где в главных ролях – парень-колдун и она сама.

Во сне у них был секс – Ольга даже кожу его ладонями чувствовала, даже запах, она теперь знала, какие на ощупь его волосы, какие его губы на вкус. Как будто бы альтернативная реальность. Проснулась разрумянившаяся, первую минуту понять не могла, где находится.

«Какое-то наваждение…»

С этим определенно надо было что-то делать – вот она и набрала его номер, причем Егор сразу ее узнал, удивлен не был, ни о чем не спросил, а только сказал, что готов встретиться с ней на таком-то бульваре в таком-то часу.

Вот так, впервые в жизни, у меня начались любовные отношения. Роман.

То есть ну как – роман? Мы с Ольгой еще находились в стадии формирования, а не творения и материализации – обоим все было ясно, безмолвное согласие получено, желание продолжать утверждено, всё это весьма ощутимо витало в воздухе вокруг. Но большинство горожан, привыкших брать в расчет только ощутимые вехи, конечно, сказали бы: «Ничего у вас нет. Иллюзия».

Теперь мы виделись каждый день. Для меня это было новое ощущение – привыкший к жизни волка-одиночки, я удивлялся тому, насколько быстро другой человек может занять твое пространство. Прирасти к тебе, стать твоей частью. Вот так запросто – с нахальством лесного разбойника, отобрать те вещи, которые ты считал драгоценностями – одинокие вечера с книгой, многочасовое молчание, когда существуешь только ты и твои мысли, которые медленно варятся во внутренней реторте, трансмутируют в философский камень. Окормляющую пустоту, которой ты дышал.