Короче, ноги в руки, и вперед по адресочку. С транспортом общественным, у нас ныне тоже не все ясно-понятно. Пока найдешь улицу, или прием завершат, или, правда, переедут.

Четвертая власть:

«…безусловно, кризис власти в Турции связан с резким ухудшением экономической ситуации. В больших городах неспокойно, что в свою очередь сказывается на экономике. В частности, но зато самым прямым образом на туризме. Как можно наслаждаться смотринами средневековых достопримечательностей, когда площади наполнены разгоряченной толпой, а кое-где эта толпа громит витрины? В этих условиях введения частичного, в территориальном плане, военного положения является все-таки мерой…»

Никакой удар сегодня не планировался. Вряд ли кто-то намечал его и на завтра, или даже на какой-то из следующих дней. Естественно, нижестоящие звенья не могли ведать точных раскладов на тактических картах вышестоящих штабов, однако общее соотношение сил на текущий момент не составляло секрета. Ныне количество боевой авиации на аэродромах оставляло желать лучшего. Так что, о переходе к активной фазе стоило покуда только мечтать. Если трезво, без эмоционального надрыва уязвленной гордости, взвесить нынешнюю ситуацию, то некая тайная договоренность в верхах, о коей все окружающие судачили, как о вполне подтвержденной реальности, была для ВВС просто манной небесной. Может быть, только эта самая договоренность с верховным командованием, или скорее с политическими лидерами турок, и спасла российскую авиацию прифронтовой ныне полосы от быстрого разгрома на голову. По крайней мере, она дала передышку, позволившую прийти в себя, совершить хоть какую-то перегруппировку сил, разбросать способные хоть к вялому, не маневренному виду полета самолеты по заброшенным – ныне спешно, как водится хап-способом и с помощью «какой-то матери» восстанавливаемым запасным аэродромам, дала время – на нынешний момент уже целые дни – как-то подшаманить, подделать те машины, кои в ином случае со временем неминуемо бы списались. А ныне на кое-какие из них уже даже получены запасные детали, более того с завода в Комсомольске-на-Амуре приехали два новячих, в защитной смазке турбореактивных движка. Более того, с неизвестно где сохранившихся складов прибыли боеприпасы для бортовых пушек и ракеты, даже Р-77 всяческих модификаций. Теперь можно патрулировать вдоль границы, рассчитывая не просто настораживать противника яркостью своей метки на радаре, но и реальной возможностью что-то при случае применить. А ведь, как известно, случаи бывают разные. Пусть собственные штабисты обкакались по уши – роются в сейфах в поисках хоть каких-то утерянных «красных папок», и спешно перетряхивают штатные структуры, разыскивая хоть кого-нибудь способного принимать адекватные и быстрые решения, а так же очарованно, как баран на ворота, пялятся в никогда нечитанные инструкции по смене литер частот военной связи – но ведь наличествует еще и противник. Ныне, как выяснилось, вовсе не потенциальный, а вполне таки реальный, живехонький и весьма – на собственной шкуре прочувствовано – активный. Разделал вдрызг пять военных аэродромов, показал, так сказать, зубы в полной красе, с загибом губ для наглядности, дабы клыки сверкнули поярче, и даже кровь капнула. Не своя – жертвы. Расслабившейся, задремавшей под ярким солнцем либеральной демократии, распустившей в умиленье слюнявые пузыри свободы слова. Теперь все это сладкое баюканье в чужих пеленках, со старинными, еще из египетского рабовладения, размазанными какашками, для маскировки припорошенными тальком, ой-ой, как гавкнулось, икнулось.

Так вот, ныне не где-то в отдалении, а прямо тут же, поблизости, имеется реальный, себе на уме, враг. Да, сейчас, пребольно куснув разок-другой, он вроде бы успокоился. Но где теперь уверенность, что надолго, или уж, тем паче, насовсем? Может ему тоже, просто потребна пауза? Для чего-нибудь. Допустим, для той же перегруппировки. В конце-концов, ему приходится работать не только со своих, но и с захваченных украинских аэродромов. Трудности теперь вполне, эдак, представимы. Мы тут со своих родных, десятилетиями обжитых полос никак не можем наладить чего-то путное, а им действовать с нового места. Кроме того, надо быть до жути наивным – а турки, уж, судя по прошедшим дням, никоим образом к таковым не относятся – чтобы рассчитывать, будто русские Иваны оставят все как есть. Хотя конечно в последние – перестроечно-постперестроечные – времена вполне так приучились на любые выпады только кланяться и даже в умиленье подставлять другую щеку: «Давайте, господа хорошие, тресните нас еще разок, уж больно мы общинно-тоталитарным вирусом заражены; саданите нас по спинушке склоненной чем-нибудь поувесистее, да поострей – слишком мы перед всеми окружающими народами виноваты, за историю нашу агрессивную, да за повадки некультурно-медвежьи; а еще заберите у нас чего-нибудь за так, лучше даже с приплатой – оплеухой по шеям, ибо совестно нам перед нациями мира из-за богатств наших природных неслыханных, не по делу Господом даренных; и к тому же Господом-то неправильным, нелегитимным, юродивым каким-то, совершенно, понимаешь, не умильно-католическим и даже не приятно аллахо-образным».

Однако если у господ-южан память историческую еще не до конца отшибло – чего вроде бы покуда не наблюдается – то они вполне так не забыли, как неповоротливые поначалу северяне, раскачавшись, колошматили их и в хвост и в гриву. Ибо русские, как водится, и из веку повелось, долго-долго запрягают, но потом быстро катаются. И следовательно, если противник в зрелом уме, то он понимает, раз уж отважился русских дубасить, то уж добивай полностью, иначе неизвестно чем все и кончится. Потому, беря в учет, как разведка полностью прошляпила первичное нападение, нет уверенности, будто она снова не проморгает окончательное сосредоточение турок перед новой атакой? И значит, нынешнее мирно-боевое патрулирование, может в любой момент прерваться, сбросив первую словесную приставку в тартарары.

Однако, хоть законы этой Вселенной в некотором роде устаканены, ныне все сложилось совершенно непредставимым образом.

Четвертая власть:

«… захват власти „новыми младотурками“ – так они себя кличут – на первый взгляд кажется следствием всей предшествовавшей череды трагических для Турецкой Республики событий. Однако если присмотреться внимательней, то имеют место некоторые странные нюансы. Не вдаваясь в подробности – всей плеяды которых не ведает покуда никто – уже полностью ясно, что действия „новых младотурок“ очень продуманы. Да они просто оставляют впечатления кропотливо проведенной загодя подготовки…»

Если честно, то типчик заведующий призывом впечатления не производит, как и сам призывной пункт, кстати. Типчик уж больно мелкокалиберный, а ведь так хотелось, теплилась эдакая тайная надежда, увидеть за столом надежного, большого великана, с задубевшей от афганских ветров кожей, с пластмассовой культей вместо руки, и возможно безногого, но бодро орудующего механическими протезами. Короче, Хайлайн – «Космическая пехота». Однако у малька, восседающего за столом, следы ожогов боевого марсианского лазера начисто отсутствуют. Ну что ж, несовпадение внутренних, идеалистических представлений с проявлениями реального мира всегда имеют зазор неохватный штангенциркулем. Интересно, как бы мы реагировали, кабы все неожиданно совпало, и помчалось в параллель по склеенным шпалой рельсам?