– Право, со мной все в порядке.

Нельзя распускаться: история с Ларри Кертисом осталась в прошлом. Все это было, было, но прошло. Адриенна поднялась и вместе с Марджори двинулась к стульям, расположенным под ярко-красным тентом.

– Я бы ни за что на свете не согласилась пропустить это зрелище.

– Да, оно обещает быть интересным.

Так оно и оказалось. Адриенна наблюдала, как Лорэн поднялась на подиум, украшенный тропическими цветами. «Подожди же, завтра я сама устрою тебе представление», – подумала девушка и усмехнулась.

Апартаменты Адриенны в «Эль Гранде» были выдержаны в пастельных тонах, а окна вдоль всей стены выходили на балкон, увитый цветами. В номере стоял набитый едой холодильник и бар, стена ванной была сплошь зеркальной, сама ванна снабжена джакузи, и в номере находился сейф. В этом была своя прелесть, но Адриенна предпочитала другой номер, снятый в отеле «Эль Президенте». Она сняла его на имя Лары О'Коннер.

С глубоким сожалением она распростилась с образом Роз Спэрроу. В своем запасном номере Адриенна держала все необходимое. Через несколько часов после показа мод Адриенна сидела за столиком у окна, ковыряя ложечкой мороженое и изучая план расположения помещений в отеле «Эль Гранде». Она еще не решила, каким образом проникнет в здание.

Зазвонил телефон.

– Hola. Si.

Адриенна откинулась на стуле. Голос ее собеседника звучал возбужденно. Как ей было известно по опыту, обычно посредник старался говорить как можно жестче, если нервничал.

– Буду на том месте, о котором договорились, и точно в условленное время. Если ты мне не доверяешь, амиго, то еще не поздно все переиграть. Всегда найдется другой покупатель.

Она выждала с минуту, потягивая перье из своего уже начавшего нагреваться стакана.

– Ты же знаешь его репутацию! Когда Тень дает обещание, то всегда его выполняет. Не хочешь же ты, чтобы я сказала ему, что ты подвергаешь сомнению его способность совершить сделку? Думаю, ты на этом не будешь настаивать. Manana[25].

Адриенна положила трубку и встала, стараясь избавиться от судорог в спине и шее. Нервы. Раздраженная, она закрыла глаза и повела головой из стороны в сторону. Адриенна не могла припомнить, чтобы когда-либо так нервничала, как сейчас.

«Все дело в Филиппе», – решила она. Он бросил ей мяч, и она не смогла отбить его должным образом. Ее беспокоило, что он так и не появился на острове. А если бы появился, это привело бы ее в ярость.

«Он ничего не может доказать», – уверяла себя Адриенна, распахивая дверь на балкон. И скоро, очень скоро она покончит со всем этим, выполнив то, что должна была сделать.

Солнце было в западной части неба – оно висело над водой, как сверкающий золотой шар. Через несколько часов взойдет и холодная белая луна.

Солнце и луна. Адриенна положила руки на перила и подалась вперед. Символы дня и ночи. Непрерывности. Вечности. «Скоро я заберу их, мама, – мысленно поклялась она. – И когда я сделаю это, возможно, мы обе обретем покой».

Бриз овевал лицо, прикасаясь к нему, как теплые пальцы, лаская кожу. Аромат цветов был всепроникающим и вездесущим. Ей было слышно, как волны ударялись о песок, а потом откатывались назад. Сквозь этот шум пробивались голоса, крики, смех людей, гулявших по пляжу.

Одиночество. Адриенна плотно сжала веки и попыталась прогнать грустные мысли. Виной всему приближающийся праздник и воспоминания, которые он вызвал в ней. Она могла бы обвинить в этом и Марджори и позавидовать тому, что та сумела привести свою жизнь в порядок после стольких лет метаний. На самом же деле за этим крылось гораздо большее. У нее было множество знакомых, но Адриенна оставалась одинокой. И это было самое печальное.

Никто не знал, что с ней происходит. Даже Селеста не понимала ее до конца. Она была принцессой страны, которая больше не была ее страной, гостьей в стране, так и оставшейся ей чужой, женщиной, боявшейся быть женственной, и вором, желавшим, чтобы торжествовала справедливость.

Но сейчас, когда ее овевали предвечерний ветерок и запах цветов, ей хотелось к кому-то прислониться, на кого-то опереться.

Повернувшись, она вошла в комнату. Да, у нее не было близкого человека. Зато было кое-что другое – страстное желание отомстить.

В это утро в расписании Адриенны дела не значились. Ей хотелось понежиться на солнце и поплескаться в чистой, как хрусталь, воде у рифов. Подремать под пальмой и думать как можно меньше.

Сегодня был канун Рождества. Некоторые гости уже вернулись домой – в Чикаго, Лос-Анджелес, Париж, Нью-Йорк и Лондон. Большинство же осталось в «Эль Гранде», чтобы отпраздновать святой день с «пинья коладес»[26]вместо горячего ромового пунша, заменив елку пальмами.

Уже многие годы Адриенна не проводила Рождество в Нью-Йорке. Ей были неприятны вид снега, празднично украшенные витрины магазинов, спешащие с подарками люди. А когда-то Рождество в Нью-Йорке было для нее событием. В детстве оно зачаровывало девочку. Она помнила свое первое Рождество в Америке, элегантных кукол, наряженных в викторианские костюмы. Она с восторгом рассматривала их в витринах «Лорда и Тэйлора», наслаждаясь запахом жареных каштанов, в то время как жгучий ветер продувал ее насквозь, несмотря на теплое пальто с меховым воротником. Сейчас в Нью-Йорке на каждом углу бьют колокола, а в каждом магазине играет музыка.

Магазин Картье сияет в своей огненной короне. На Пятой авеню сейчас масса народа, и если кто-то попадет в плотную толпу, его протащит по течению несколько кварталов. Все это не может не возбуждать. Но в мире существуют и другие, не менее волнующие места, чем Нью-Йорк накануне Рождества. Это не относится к той стране, в которой она родилась. В Якире Рождество никто не праздновал. Запрещены были даже публичные торжества для туристов и западных рабочих. Не было никаких рождественских украшений, гимнов и ни одной еловой веточки. Не было стеклянных шариков, внутри которых плясали снежинки. Закон запрещал все это.

Адриенне не хотелось вспоминать о том Рождестве в Нью-Йорке, когда она украшала последнюю в жизни елку и отчаянно старалась поднять маме настроение. Она готовила подарки, заворачивала в блестящую бумагу и ставила под елку коробочки, которые Фиби не суждено было открыть.

Именно в Нью-Йорке пять лет назад она нашла мать мертвой на полу ванной комнаты в предрассветные часы наступающего рождественского дня. В то последнее Рождество она, Фиби и Селеста сидели вместе, пили эг-ног и слушали рождественские гимны. Ее мать рано ушла спать. Адриенна так и не узнала, каким образом Фиби раздобыла скотч и ярко-синие пилюли. Но именно они стали причиной ее гибели.

Из-за этих страшных воспоминаний девушка убегала на Рождество из Нью-Йорка, хотя и считала это проявлением слабости. Она стремилась в любое место, где светило жаркое солнце, будь то Монте-Карло, Аруба или Мауи. Иногда во время этих поездок Адриенна работала, иногда ничем не была занята. Вот и в этот раз она сочетала работу с бездельем. Завтра утром, когда зазвонят рождественские колокола, ее работа будет закончена.