— Это напоминание о том, чего ты, возможно, не знаешь… О твоей семейной тайне.

Яэль мрачно кивнула.

— Второй абзац: «Что вы знаете о своей семье, Яэль? И чего не знаете? Призраки преследуют только тех, кто может их увидеть. Хотите ли вы увидеть своих призраков, тех, что скрыты под поверхностью?»

— Под поверхностью — это про озеро.

— И мой призрак — это труп в затопленном доме… — Яэль глубоко вздохнула. Она знала, что тот скелет не перестанет преследовать ее. — И наконец: «Некоторые знают. Всегда есть те, кто знает. Ущелье Дьявола — колодец лжи, но если вы отдадите душу, дьявол расскажет…» Нужно найти того, кто знает.

— Твой призрак, скорее всего, нужно искать в 1943 году, когда после оползня возникло озеро. Очевидно, нужно искать пожилого человека.

— «Ущелье Дьявола — колодец лжи, но если вы отдадите душу, дьявол расскажет…» — повторила Яэль. Она без труда разгадала значение последней фразы. — Этот некто не захочет говорить или станет лгать нам, если только я не буду искренней. Я должна сказать, кто я такая. Возможно, кто-то из моих предков жил в тех краях.

— Что ты знаешь о своих родителях?

Яэль вздохнула:

— Мы знаем о своих родителях все и в то же время ничего. Мы знаем только то, что они нам рассказывают. Еще хуже дело обстоит с дедами и более далекими предками! За этим кроются не тайны, а обычные жизненные драмы. Моя мать погибла в автокатастрофе. С тех пор прошло четыре месяца. Мой отец был сиротой, вот и все! Вот и все наши фамильные тайны!

— Ты уже рассказывала мне об этом, помнишь? В тот вечер, когда мы познакомились.

Яэль заговорила спокойнее:

— Прости. Мои родители — хорошие люди. Воспоминания о матери причиняют мне боль. И мой отец — хороший человек, он заслуживает только лучшего, понимаешь? Я не хочу, чтобы кто-то очернил их или морочил мне голову тем, что… меня не касается.

— Возможно, это не имеет к ним никакого отношения.

— Отец не был сиротой в прямом смысле слова, но у него были плохие отношения с матерью, и он почти не знал отца — ему был только год, когда тот умер.

— Как это случилось?

— Неизвестно. Была война, однажды утром он ушел на работу и не вернулся. Мать говорила ему, что это, скорее всего, дело рук немцев, но не могла ничего доказать.

— Ты знаешь, где они жили?

— Моя бабка не любила об этом говорить, это причиняло ей боль. Я знаю только, что они выросли где-то возле Лиона.

Томасу потребовалось время, чтобы осмыслить услышанное. Он боялся подумать о том, кем мог быть разложившийся труп, который они обнаружили в озере.

— В загадке говорится об ущелье под мостом Дьявола, — вспомнила Яэль. — Я думаю, что те, кто знает, также находятся там. Давай съездим туда, утром я видела дом напротив входа в ущелье.

Томас кивнул и завел мотор, Яэль убрала пистолет в рюкзак. Они проехали меньше километра и остановились перед старинной каменной гостиницей, оставив включенными дворники.

Яэль постучала в дверь, прячась от дождя под дверным козырьком. Небольшая табличка с именем «Малинваль» висела над сломанным звонком. Дверь открыл старик и нахмурился, увидев промокшую пару:

— Ох-хо-хо… Вы насквозь мокрые, вы знаете об этом?

Яэль улыбнулась:

— Месье, я… Меня зовут Яэль Маллан, мне очень жаль, что я побеспокоила вас. Я хотела бы задать вам несколько вопросов.

Старик внимательно поглядел на нее, затем отступил в сторону:

— Заходите, заходите…

Они прошли в простую деревенскую комнату, где восхитительно пахло горячим бульоном.

— Вам нужно обсушиться, — сказал хозяин и протянул им старое выцветшее полотенце.

— Месье… — начала Яэль.

— Меня зовут Люсьен.

Он открыл пыльный буфет, достал бутылку абсента и три стакана.

— Это спасет вас от насморка, — объяснил он.

— Скажите, пожалуйста, много ли народу живет вокруг ущелья Дьявола? Я имею в виду старожилов.

— Я тут живу. А там, дальше, есть и другие фермы.

Яэль твердо помнила, что Тени прямо указали на ущелье под мостом Дьявола. Значит, это где-то здесь, меньше чем в десяти километрах.

— Люсьен, я ищу того, кто может что-то знать о моей семье.

Старик пил абсент, избегая смотреть ей в глаза.

— Моя фамилия Маллан, вам это что-нибудь говорит?

Люсьен пристально посмотрел на нее. Затем так же внимательно оглядел Томаса.

— Поговорите со своими родственниками, — посоветовал он.

— Те, кто остался… Нельзя сказать, чтобы они были словоохотливы.

— Похоже, я уже говорил с вашим отцом. Это старая история, которую не стоит ворошить.

— Мой отец был здесь?

— Думаю, это был он. Месье Маллан, лет пятидесяти.

Яэль стала рыться в карманах комбинезона в поисках бумажника, и вспомнила, что он в рюкзаке. Она достала фотографию, на которой стояла рядом с родителями:

— Это он?

Люсьен Малинваль покачал головой:

— Нет. Но человек, который был здесь, сказал, что его зовут Франсуа Маллан. Этого имени я никогда не забуду.

Яэль удивленно посмотрела на него. Франсуа Маллан — так звали ее отца.

54

Томас увидел, как напряглась Яэль. Он понял, что кто-то был здесь и выдавал себя за ее отца.

— Когда он приходил?

— Точно не помню… Прошлым летом, в июне или июле. Больше года назад.

Значит, Тени уже давно следят за ней.

— Месье Малинваль, что вы ему сказали? Это очень важно.

Старик залпом допил абсент. Разговор был ему явно не по душе.

— Не хочу об этом вспоминать.

— Это очень важно, — повторила Яэль. — Я должна знать.

— Таких вещей лучше не знать, уж поверьте.

Она взяла его за руку и умоляюще заглянула в глаза.

— Я не буду больше вам докучать, клянусь, но я должна знать… Ведь это моя семья, — умоляла она.

Старик повертел в руках стакан. Открыл рот, потом закрыл. У него были тонкие, как будто съеденные временем губы. Люсьен бросил взгляд на черно-белую фотографию женщины в платье и переднике, стоявшую на верхней полке в шкафу с посудой.

— Ладно. Я расскажу, потому что все участники этой истории уже мертвы, но я не хочу неприятностей, понятно? Я тогда ничего не сказал полиции… И теперь не желаю больше ничего об этом слышать.

Яэль кивнула, и старик глубоко вздохнул. С этим вздохом он будто погружался в себя, к горьким источникам своей памяти.