– Я знаю, любовь моя, однажды ты вернешься, – прошептала она ветру.

Мечта ее развеялась как дым, но Изембард действительно находился где-то поблизости! И хотя Элизия боялась, что его найдут, она помнила, что он стал опытным воином, закаленным в лесных сражениях. Девушка решила верить в лучшее и вошла в дом с улыбкой на губах. Ласково обняла Гальдерика и помолилась за своего любимого.

Изембард понимал, что Гали побежит к солдатам, и быстро покинул площадь, не увидев ни серого платья, ни беспокойных глаз, высматривающих его из темноты. Все могло сложиться иначе, но души их, соприкоснувшись, так и не встретились, и колесо времени сделало новый оборот, унося их к неведомым судьбам.

Изембард прокрался мимо исполинских колонн Миракля. Они действительно потрясали воображение, рассказывая о городе небывалого величия. Потом он рванулся вниз, к дворцам и зданиям епископата, и разум его был слеп от боли и ярости. Юноше надоело скрываться, он устал от потаенной лесной жизни. Учителя его погибли в бою, и его самого ждет та же участь, как только прозвучит сигнал тревоги и наемники Дрого начнут обыскивать Барселону дом за домом. Смерти он не боялся. Прежде чем его свалят, он успеет плюнуть в лицо человеку, разрушившему весь его мир, – Дрого де Борру.

Стиснув зубы от ярости, он вышел на площадь перед графским дворцом. Дворец стоял закрытый на все засовы. Юноша подошел к крыльцу и принялся швырять камни в окна.

– Дрого де Борр! Я обвиняю тебя в измене! – орал он как безумец, разрывая ночную тишину. – Выходи сюда и расскажи правду о том, что ты прячешь в Тенесе! Признайся в своем преступлении перед городом!

Из темноты вынырнули четыре фигуры, закутанные в плащи. Юноша не успел вытащить меч из ножен, а его уже оглушили ударом деревянной палицы. Теряя сознание, Изембард почувствовал странное облегчение.

В себя он пришел в темной каменной клетке, с цепью на шее, другой конец которой был намертво вмурован в стену. Его поймали. Вдоволь накричавшись и пометавшись на цепи, пленник снова рухнул без сил. И тогда в окошечке на двери возникло чье-то лицо, и это был не Дрого.

– Я рад, что ты успокоился, Изембард. Ты здесь для того, чтобы остаться в живых. Люди Дрого обыскивают город пядь за пядью – им нужен ты. Как же удачно, что ты раскричался рядом с епископским дворцом и Ориоль тебя услышал!

– Вы ничем не отличаетесь от Дрого, епископ! – просипел Изембард. То же самое говорил и преподобный Тирс. – Я знаю, что вы ему помогаете.

Дверь в камеру открылась. Фродоин пропустил оскорбление мимо ушей.

– Ты заслужил мое уважение, наследник Тенеса. Ты храбр, но ты до сих пор не понял, насколько сложно наше положение. Восстание обезглавит Барселону и положит ее к ногам сарацин.

Следом за епископом в камеру вошел мрачный Сервусдеи. Он протянул пленнику бурдюк с вином.

– Мы вместе составляли план противостояния, Изембард, но потерпели неудачу, – продолжал Фродоин. – Лесные бродяги и многие барселонские аристократы погибли, Года изгнана, а дочь ее пленена. И нет, кажется, никакой надежды. И все-таки, если мы не хотим, чтобы все эти жертвы оказались напрасны, мы должны искать новую тропу. Я видел тьму в глазах Дрого, и я знаю, что Господь на нашей стороне, но ты должен понять, что конец этому безумию положит отнюдь не меч.

– Я не ощутил Его присутствия в Тенесе, – горько посетовал юноша.

– Не богохульствуй, Изембард! – Для начала епископу предстояло пробиться сквозь его ослепление. – Сейчас ты в отчаянии, но при встрече в Бенвьюре я ощутил крепость твоего духа и хочу верить, что он и сейчас столь же крепок. Ты должен прийти в себя и продолжить борьбу на нашей стороне.

Изембард поднял голову. Пламенная вера епископа напомнила ему о Гисанде.

– Чего вы хотите? – спросил он более спокойным тоном.

– Возле графского дворца ты обвинял Дрого в измене. Ты что-то видел в крепости Тенес. Я должен знать, что ты видел.

– Мертвое тело… Боюсь, я видел там труп виконта Сунифреда.

И юноша рассказал испуганным священникам о событиях той жуткой ночи.

– Сервусдеи, вот он, наш путь! – ободренно воскликнул епископ, как будто сподобившись долгожданного откровения. – Мы должны отправить Дрого на королевский суд и выиграть перед лицом всего двора!

– Если годы учебы в соборной школе Реймса напрочь не выветрились у вас из головы, вы вспомните, что приговор выносят судьи, а не обвинители, – едко возразил старый монах. – Тут потребуются свидетели, доказательства…

– А я вас и не просил выступать перед судьями, – резко оборвал его Фродоин. – Я хочу, чтобы дело было выиграно еще до выезда из Барселоны. Вы лучший эксперт по каноническому праву во всем королевстве, я даже осмелюсь сказать, во всей вселенной. Восемьсот лет истории Церкви – это ведь немалый срок. Уж вы-то найдете способ поквитаться с негодяем!

Сервусдеи нахмурился и долго молчал. Если бы не епископское кольцо, монах залепил бы бывшему ученику пощечину, как когда-то в церковной школе. Но Фродоин нащупал тропинку и упрямо желал двигаться по ней.

– Тогда пойдемте в епископский архив, – уступил Сервусдеи. – Нам предстоит серьезная работа. Кстати сказать, этот юный лесовик нам очень пригодится, когда наступит час.

Епископ усмехнулся:

– Устраивайся поудобней, Изембард из Тенеса, и возвращайся в здравый рассудок. Тебе скоро предстоит долгое путешествие.

Когда Ротель сожгла тело Оникса, она обнаружила, что за ней наблюдают. Девушка опознала чужаков по запаху металла и пропотевшей кожи: это были наемники Дрого. В лагере дикарей тоже было неспокойно. Дрого захватил власть в Барселоне, и теперь, желая улучшить свою репутацию, он решил подправить свое кровавое прошлое, избавившись от неудобных союзников.

Ротель решила не выходить из пещеры, подготовиться и выждать. Она заснула, а ночью проснулась от ощущения несвободы. Сильная рука зажимала ей рот. Девушка попробовала вырваться, но ее крепко держали за руки и за ноги. В пещере Оникса горел факел, в его свете Ротель насчитала четверых. Она понимала, что, прежде чем убить, ее будут насиловать. И это даст ей отсрочку. Девушка билась в мужских руках, а ее грубо лапали и стягивали кожаные одежды. Ротель чувствовала вожделение этих мужчин. Она прикрыла глаза, как учил ее Оникс, и сосредоточилась на ощущениях в своих связанных конечностях. Насильники раздели ее донага и подвывали от вида соблазнительной юной плоти. Ротель отметила, что давление на ее руки ослабло: мужчины посчитали ее беззащитной. Один из них навалился сверху, и девушке стало тошно от мерзостного зловония. Она резко высвободила руку и впилась ногтями ему в глаза. Ногти Ротель заранее отточила и смазала сильным ядом – смесью цикуты, белены и лягушачьего жира. Ослепленный страшно закричал.

– Горю! Горю!

Ротель прочертила борозды на плече того, кто мешал ей шевелиться, и мужчина инстинктивно отдернул руки. Тогда недавняя жертва вытянула из трещины в камне острый стилет и полоснула по горлу третьего. Все это произошло в единый миг. Четвертый, стороживший у входа, попятился назад с криками: