— Пошли, Таня, — сказал переводчик своей дочери.

Готорн притянул к себе девушку, готовый защищать Таню даже от ее родного отца.

— Да не буду я ее бить, — успокоил его Калинка.

Взяв Таню за руку, он повел ее к двери.

— Отец, прости меня, — всхлипнула она.

Он и сам не знал, наказывать или благодарить дочь, но, по крайней мере, ее признание решило одну из его проблем.

— Только не раскрывай больше свой дурацкий рот, — сказал Калинка и, отечески шлепнув дитя по заду, направился с ней домой. Подходя к своей хижине, он почувствовал: что-то в нем переменилось. Неужели все-таки есть другой путь? Может быть, его мечта все же не такая безумная, что бы там ни говорили другие.

Ему никак не удавалось сосредоточиться на своей работе. Важность того, что прошлой ночью сообщил ему Эндрю, была так велика, что он просто не мог думать ни о чем другом.

— Сэр, это просто грандиозный инженерный проект. Надо будет построить земляную плотину высотой тридцать футов и длиной двести ярдов.

С этими словами Фергюсон показал на узкую горловину реки Вины, впадавшей в Нейпер чуть севернее Суздаля.

— Да, так что ты сказал? — переспросил Эмил, снова переводя взгляд на солдата, стоявшего рядом с Калинкой.

— Вон там, сэр. Надо построить ее чуть выше порогов. Затопит всю долину, и у нас будет быстрый поток, где мы установим с десяток черпаковых колес, и еще останется уйма воды, которую можно будет направить в город по закрытому акведуку.

Эмил попытался сконцентрироваться на этой задаче первой необходимости.

Ивор несколько растерянно смотрел на Фергюсона, продолжавшего возиться с самодельным теодолитом и записывать что-то в свой блокнот.

Эмил не уставал поражаться тому, что Ивор позволял своему народу жить в такой грязи. Постоянная угроза эпидемии в городе не переставала волновать доктора с момента их появления в этих местах, так как в этом случае зараза моментально перекинулась бы на янки. А выход из положения был довольно прост.

Суздальцы брали воду из Нейпера и из Вины, которая протекала вдоль северной стены Нижнего города. Проблема была в том, что эти чертовы идиоты сливали свои сточные воды обратно в реку. Поскольку город рос на низких холмах, высившихся над реками, задача снабжения жилищ водой была не из легких. По большей части жители обходились вырытыми вручную колодцами, и, к ужасу Эмила, их сточные и выгребные ямы зачастую находились не дальше чем в дюжине футов от колодца. Дурные предчувствия относительно болезней в полку не обманули его. Почти тридцать солдат заболели брюшным тифом, и двое из них упокоились на Могильном холме. Все заболевшие почувствовали недомогание после посещения города.

Так что выход был только один: построить плотину в верхнем течении Вины и направить ее воды в ущелье, в котором был найден Готорн после своего спасения. Эта плотина будет находиться выше, чем самый высокий холм в Суздале и, следовательно, воду можно будет направить в любую точку города. Конечно, едва у Эмила появился этот замысел, как Фергюсон ухватился за идею, видя здесь богатые возможности использования силы воды.

Эмил обернулся и посмотрел на долину, ведущую к Суздалю, до которого было около четырех миль. И как эти люди допускают такой беспредел? Он выругался про себя. Все они средневековые варвары. Черт побери, Эндрю надо погрузить полк на «Оганкит» и делать отсюда ноги. Пусть сами разбираются со своей вонью, болезнями, междоусобицами и тугарами.

— Прекрасное местоположение, господа, — возвестил Фергюсон, смотря на двух начальников. — Правда, придется здорово поработать. Сужающаяся кверху плотина высотой тридцать футов, шириной в основании трапеции шестьдесят футов и длиной двести ярдов — это будет более пятисот тысяч кубических ярдов.

— Ну и что, много это? — спросил Эмил.

— Значит, если прикинуть, что здесь будет трудиться пять тысяч человек, то, по моим расчетам, работа займет около полугода. Но сколько потом можно получить энергии! Тысячи лошадиных сил.

И еще вода, чтобы как следует вычистить эту выгребную яму, подумал Эмил.

— Много людей, слишком много, — проворчал Ивор.

— Может, мы заключим сделку? — предложил Эмил через Калинку. — Нам нужно это место для новых производств, и я не сомневаюсь, что полковник Кин охотно заплатит железом или другими товарами за то, чтобы нанять ваших людей.

Ивор хитро взглянул на Эмила, очевидно намереваясь начать продолжительный торг, как неожиданно в отдалении послышался звук колокола.

Боярин повернулся в седле и начал всматриваться в даль. Зазвонил второй колокол, потом третий. Ивор и его стража с беспокойством оглядывались по сторонам. Вдруг один из стражников протянул руку, показывая на дорогу вдоль реки к северу от города.

Какие-то существа, похожие с такого расстояния на муравьев, быстро двигались к городу. Пошарив в седельной сумке, Эмил вытащил полевой бинокль, поднес его к глазам и навел на кавалькаду.

— Господи, спаси и сохрани! — прошептал он.

Ивор испуганно взглянул на доктора.

— Тугары, — тихо сказал тот.

Боярин побледнел так сильно, что казалось, одно это слово выпустило из его жил всю кровь. Он даже забыл спросить, откуда Эмил знает про тугар.

Закричав, Ивор пришпорил коня и в сопровождении своей стражи помчался обратно в город.

— И чего это они так сорвались? — недоуменно спросил Фергюсон.

Эмил посмотрел на Калинку.

— Нам лучше тоже пойти за ними, — шепнул тот.

— Фергюсон, разбирай свой прибор. Пойдем.

И несколько секунд спустя они уже спускались с холма, направляясь в Суздаль, в котором били во все колокола, заглушая крики ужаса, поднимавшиеся к небу.

Ворота города были широко распахнуты, и все Суздальцы как один распростерлись ниц на улицах, не осмеливаясь поднять глаза.

Гнусавые нарги, трубы тугар, издавали низкие звуки, напоминавшие вопли приговоренных к мучительной смерти. Впереди на огромных конях медленно ехали двенадцать трубачей. За ними двигались вестники рока, воины Золотого клана, которые деревянными молотками извлекали громовые звуки из больших литавр, прикрепленных к бокам лошадей. Их было шестеро, а следом за ними скакали двадцать стражей с натянутыми шестифутовыми боевыми луками.

И наконец появился тот, которого все звали оповещателем. Его обязанностью было уведомлять скот, как скоро их почтит своим появлением тугарская орда. После его прихода народ Руси должен был за два года до срока собрать для тугар дань, наполнить зернохранилища, откормить скот, которым они питались сами, — короче говоря, приготовиться отдать серебро, железо, товары, еду и, в конце концов, себя.

Оповещатель сидел скрестив ноги на огромном помосте, покоящемся на спинах четырех коней. Помост был окружен оградой из оскаленных черепов, а с его краев свешивались грудные клетки. Флаг, реявший над оповещателем, был цвета крови.