– Поймите, дело совсем не в моем благородстве. И жить мне хочется не меньше других. Тут совсем другое. Если эти твари действительно преследуют нас, не самое ли подходящее время с ними покончить раз и навсегда? Ну пересидим мы сейчас, но кто может дать гарантию в том, что через какое-то время не встретимся с ними снова? Только уже наедине. Есть и еще одна причина. Гвайзелы ведь не успокоятся, убив их. Они будут продолжать охотиться на всех тех людей, до которых только смогут добраться, не делая разницы, плохие они или хорошие.

– Четверо, Грек, тогда нас уже четверо, – кивнул Гриша. И добавил: – Одна надежда, что, пока мы будем рядиться, там уже все закончится.

– Меня тоже считайте. – После согласия Гриши Слава принял то же решение. – Только просьба у меня небольшая. Перед тем как все начнется, дайте мне тот жадр, который сейчас у Игоря, немного подержать.

– Сдается мне, жадр у него какой-то особенный, а Теоретик вообще из рук его не выпускает, – сказал Гудрон. – Иначе с чего бы это он в одиночку бросился их спасать? – Он имел в виду мое недавнее безрассудство.

Тогда-то Гриша и заметил с изрядной доли ехидства:

– Вот тебе точно не помешало бы его у Теоретика попросить. Или даже он не поможет?

– Перебьюсь. Георгич, я так понимаю, что у тебя уже и план готовый есть? – И это нельзя было трактовать иначе как то, что теперь он вместе со всеми.

– Есть, – кивнул Грек. – Не самый готовый, но есть.

Все это время мы продолжали наблюдать за гвайзелами. Те лежали все так же неподвижно, и лишь хвосты у них то и дело подрагивали. Мне не показалось: через оптику хорошо было видно. А еще я то и дело поглядывал на солнце. Когда оно окажется в зените, ветер обязательно переменит направление и начнет дуть от нас на гвайзелов. К тому же ветер станет сильнее. Вчера, во время моего дежурства, это приносило немного облегчения, но сегодня такая перемена ветра грозила серьезными неприятностями. Ведь в этом случае гвайзелы смогут учуять наш запах.

– Так вот, в общих чертах мой план таков, – продолжил Грек. – Нет, мы не будем подобно Теоретику бросаться в атаку, все произойдет несколько иначе. Всерьез утверждают, что гвайзелы – самые разумные существа на этой планете. Возможно, существуют и куда более разумные, но люди с ними пока не встречались. Но не суть. Суть в том, что гвайзелы полностью представляют себе ту опасность, которая исходит от человека. Они считают его зверем не менее опасным, чем сами, и потому выжидают наиболее подходящего момента. Иначе они давно бы уже на них напали. Теперь о главном. Когда гвайзелы на них нападут, свое слово скажем мы. Причем сделаем общей целью единственную особь. Хотелось бы верить, что огня из шести стволов достаточно, чтобы ее если не уничтожить, то, по крайней мере, ранить так, что серьезной опасности она представлять уже не будет. Если бить в одну точку, динамический удар получится такой силы, что вряд ли твари поздоровится. Своей стрельбой мы и Ероху с его людьми предупредим, и дадим им неплохой шанс справиться с остальными.

– Такой вариант мне подходит, – немного подумав, сказал Гудрон. – Но как мы определим, что момент самый что ни на есть подходящий? Когда гвайзелы примут решение действовать, все произойдет настолько молниеносно, что мы даже глазом моргнуть не успеем.

– Я и не говорил, что мой план – само совершенство. И потому с удовольствием выслушаю другие предложения.

– А если мы начнем стрелять и они на нас переагрятся? – спросил Гриша.

– Чего?

Судя по лицам, его вопрос поняли только мы со Славой. Ну да, остальным играть в компьютерные игрушки не приходилось.

– Вместо них бросятся на нас, – пояснил Сноуден.

– Возможно и такое, – кивнул Грек. – Только не думаю, что Ероха в стороне останется. В их же интересах помочь, ведь гвайзелы обязательно вернутся. Да и невдомек Ерохе, что это именно мы пальбу по гвайзелам затеяли, так что обязательно должен ввязаться. Что будем делать в этом случае мы? Рядом с местом нашего ночлега расселина есть, почти пещера, все ее видели. Мы в нее протиснуться сможем, а эти твари – ни при каких обстоятельствах. И, если гвайзелы бросятся в нашу сторону, считаю, времени будет достаточно, чтобы успеть в ней укрыться.

– Грек, с рюкзаками мы там не поместимся.

– Согласен. Придется рюкзаки оставить снаружи.

– Ты представляешь, что от них останется?! Клочья!

– Вполне себе представляю. И потому жадры следует забрать из них уже сейчас. Тут вот еще что… Если гвайзелы действительно на нас, как выразился Сноуден, переагрятся, надеюсь, Ерохе хватит мозгов отправить кого-нибудь известить Вокзал. Тогда на помощь сюда прибудет достаточно людей, чтобы покончить с гвайзелами: такое соседство не нужно никому. Мы тем временем пересидим в убежище. Ну а затем… кто же будет убивать нас на виду у всех? Так на Вокзал и попадем, под охраной.

– Вначале обязательно надо договориться. Если придется ретироваться, пусть Артемон последним в щель лезет, – проворчал Гудрон. – Он самый толстый из нас, и, если застрянет, всем остальным хана!

– Битум, не дрейфь! – как мог, успокоил его Янис. – Я уже пробовал. Если без разгрузки и бочком – не застряну. Эх, в былые времена точно бы брюхо не позволило, но теперь!.. – Скорбно вздохнув, он хлопнул себя по животу, как и у всех нас, донельзя поджарому.

Потянулись, что называется, минуты томительного ожидания. Мы, держа оружие наготове, напряженно всматривались, чтобы не пропустить тот самый момент, когда следовало дать дружный залп в тело заранее оговоренного гвайзела. После чего либо сломя голову бежать к спасительной щели, либо поддержать огнем воюющего с хищниками Ероху и его людей.

Целью была выбрана особь, на левом боку которой имелось довольно большое светлое пятно. Не очень-то и различимое, но именно этот гвайзел находился к нам ближе всех других.

Лежали, стараясь не шевелиться и лишь изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Куда чаще мы поглядывали на солнце, положение которого указало бы на скорую перемену ветра. Что означало бы – наш запах будет наносить на гвайзелов. Но, возможно, не такие они и чуткие к запахам. Когда от них самих так смердит, куда уж там чужой запах учуять?! Вспомнив их смрад, я даже плечами передернул от отвращения. Это не осталось без внимания Гудрона, который принял мою реакцию если не за трусость, то за нервный мандраж.

– Не трусь, Теоретик. Все там будем, никто не избегнет. Что-то тебя из крайности в крайность: то в одиночку на них пытаешься броситься, то колотить тебя начинает. – И в третий раз поинтересовался: – Патроны с вольфрамовыми сердечниками зарядил?

Я уже привычно кивнул: да. Всего таких у меня восемь штук. Остальные двенадцать в магазине – обычные. А в двух других и вовсе с экспансивными пулями. Они – самое то, что против обычного зверя, что против не защищенного броней человека. Потому Гриша и посоветовал мне по большей части запастись именно ими. И только с вольфрамом я взял все патроны, что имелись в наличии. У других таких вообще нет. К чему нужны бронебойные в охотничьих карабинах? Ну разве что есть они у Яниса с его СВД или у того же Гриши с его АК, но не уверен. Впрочем, вряд ли у меня получится выстрелить в намеченного гвайзела больше двух раз, настолько они шустрые при всей своей массе. С другой стороны, тот единственный гвайзел, которого мы встретили, пересекая болото, показался мне не очень-то и проворным. «Наверное, потому что в тот момент очень проворным был я сам». Эта мысль вызвала у меня улыбку, Гудрон увидел и ее.