Писано в Блуа, 16 апреля 1577 года.

Следующее письмо датируется мартом 1580 года, мы воспроизводим его начало. Оно представляет собой особый интерес для историков, поскольку Генрих III сообщает Данзею, что он пишет «императору Московии» и королю Дании. Письмо, отправленное Фредерику II, действительно существует. Что же касается гипотетического письма французского короля к Ивану Грозному, нет никаких следов того, что оно когда-либо было написано. Если оно все же было написано, то речь идет о первом письме, написанном монархом одного из наших двух государств монарху другого, более чем за пять лет до письма, которое датируется октябрем 1585 (или 1586 года). Но нет уверенности, что оно в самом деле было написано. «Я пишу» может в действительности означать «я скоро напишу».

[Письмо короля Данзею, 4 марта 1580 года][364]

Господин де Данзей,

Мне вручили ваши недавние депеши от 18 декабря, 3 января и 2 февраля. И мне было весьма приятно убедиться в том, как хорошо вы выполняете свой долг, постоянно сообщая мне обо всем, что происходит в тамошнем королевстве и стране, и я желаю, чтобы вы продолжали это делать в любом случае, который вам представится, и так же заботиться о моих подданных, ведущих там торговлю, делая для них все, что вы сможете, как вы уже привыкли.

Я пишу императору Московии, чтобы он освободил моих подданных, удерживаемых им в плену, как вы мне сообщили, и вернул им их товары. Я уверен, что вы сделаете все, что для вас будет возможно, и будете ходатайствовать за них, как это только будет возможно, и к доводам, изложенным в моих письмах, копии которых я вам посылаю, вы добавите и те, которые придут к вам в голову и будут подходящими для того, чтобы не только быстро освободить моих подданных и вернуть им их товары, но и чтобы подобные нарушения больше не повторялись.

Надо дать в полной мере понять московиту, что такими действиями он не только вызовет у меня горькие чувства, но и помешает свободе торговли. А в этом вопросе, если он хорошо поразмыслит, он заинтересован больше меня, тем более что я прочел письма, отправленные мне королем Дании, в которых он сообщает о своём решении в этом году помешать торговле с Нарвой. Это прямо противоречит свободе дружественных наций торговать друг с другом, и неразумно вводить такое ограничение против тех, кто не везет императору Московии ни военного снаряжения, ни других товаров, которыми император мог бы воспользоваться против сеньора короля Дании и других враждебных ему государей. В мои намерения не входит, чтобы мои подданные везли ему эти товары, к которым он мог бы прибегнуть, чтобы причинить вред враждебным ему государям, поскольку я несравненно выше ценю свою дружбу с сеньором королем Дании и другими государями, с которыми московит ведет войну, чем товары, которые мои подданные могут привезти в мое королевство посредством торговли, которую они ведут в Московии. И я желаю, чтобы вы дали это хорошо понять королю Дании, следуя тому, что я написал, и попросили его от моего лица, чтобы он повелел никак не препятствовать нашим подданным, плавающим и торгующим в Московии, при условии, что они обещают не везти туда военного снаряжения и других товаров, которыми московиты могли бы воспользоваться для войны с ним, но лишь привычные товары, которые туда ввозятся и там обмениваются.

Вернемся к дипломатическим депешам Шарля де Данзея. Швеция и Дания ввели то, что в наше время назвали бы эмбарго на торговлю с Россией, но это не мешало мошенничеству, жертвами которого становились французские купцы, как рассказал посол в письме от 8 декабря 1580 года.

[Письмо королю от 8 декабря 1580 года]

Что до торговли с Россией, я расскажу Вам, Сир, как она протекала прошлым летом. Король Швеции пообещал королю Дании, что помешает этой торговле; однако здесь продаются паспорта от имени королевы Швеции и принца, их сына, позволяющие идти в Нарву, при условии, что на обратном пути купцы явятся в Стокгольм и сдадут свои паспорта; а затем, заплатив таможенную пошлину, получат сертификат или свидетельство, что они купили эти товары в Швеции. С другой стороны, король Дании держит на море свои корабли, которые осматривают все проходящие торговые суда, и если на каком-нибудь из них обнаружат лен, коноплю, сало и кожи – обычные нарвские товары – они захватывают корабль и конфискуют его. Вот так, Сир, бедных купцов вводят в заблуждение и лишают имущества.

В самом деле, датчан было не обмануть: все эти товары (конопля, лен, воск) могли происходить только из России. Настоящие или фальшивые, шведские сертификаты ничего не могли изменить.

Другое письмо, тоже датированное 8 декабря 1580 года, и адресованное королеве-матери Екатерине Медичи, подводит итог ситуации.

Королеве, матери короля [8 декабря 1580 года]

Сударыня! Я настаивал, как должно, чтобы узнать у короля Дании, намерен ли он и в следующем году препятствовать нарвской торговле или же позволить ее, чтобы французские купцы могли узнать об этом заранее и не делали ненужных трат на это путешествие. Король ответил мне, что все христианские короли, принцы и города, соседствующие с московитом, столь сердечно просили его помешать ему и столь подробно рассказывали о своих бедах и несчастьях и чудовищных жестокостях московита, что он не мог им отказать. Он надеется, что Ваши Величества не будут оскорблены, приняв во внимание успехи этого могущественного тирана – московита и силы, которыми он располагает, о чем Ваше Величество узнает из его письма к королю. Кроме того, сударыня, даже если бы король Дании дозволил эту торговлю (как он ее дозволял раньше), Ваше Величество знает, что шведы обычно задерживают все встречные французские корабли, плывущие в Нарву или из Нарвы, какие бы пропуска они ни имели от короля Швеции; и, что еще хуже, как очевидным образом показывает опыт, не стоит надеяться на возвращение добра, попавшего в руки шведов. Я часто жаловался королю Швеции и главным господам его Совета на ущерб, оскорбления и дерзости, жертвами которых со стороны его слуг становились французские купцы, чтобы они приняли во внимание в высшей степени сердечные просьбы и ходатайства, много раз поступавшие от короля, на что я имел некоторую надежду; но вплоть до нынешнего часа я так и не получил какого-либо ясного ответа. Может быть, в конце концов, они признают свои ошибки.

Можно привести много других примеров конфискации кораблей. Шарль де Данзей был вынужден констатировать отсутствие сплоченности у французских купцов, каждый из которых поодиночке пытался подкупить шведов, не позволяя найти общее решение вопроса.

[Письмо королеве-матери от 25 марта 1581 года]