Об этом мало говорили, но все молча чувствовали, надеялись на рождение наследника престола.

Николай почти не отходил от больной супруги. Она хотела уехать в Крым, в дорогую ей Ливадию, и там ждать исхода родов в таком знакомом для них всех Ливадийском дворце, но и в таком удовольствии из соображений осторожности ей было врачами отказано.

Страстный, возлюбленный муж, внимательный и чуткий отец, Николай постоянно находился возле шезлонга, на котором будущая мать пыталась ему через силу улыбнуться. Он читал ей вслух роман Толстого «Война и мир», чтобы Александра не напрягала глаза.

В мае 1899 года на свет появилась Мария, третья дочь Александры. Нужно ли говорить о том, что царь, который гораздо нетерпеливее других отцов ждал появления наследника, и хотя он пребывал в плохом настроении, все же воспринял третью великую княгиню с доброй улыбкой признательности за такой подарок своей жене от Господа.

Гораздо сильнее страдала от этого она, сетовала на упрямство Судьбы, которая, несмотря на ее жаркие продолжительные молитвы, несмотря на ее абсолютную веру в божественную доброту, каждый раз вызывала у нее разочарование после очередного рождения у нее девочки.

Это лето было безрадостным для всей императорской семьи. Вдовствующая императрица приходила в отчаяние. Ее сын, великий князь Георгий, который по праву наследия получал престол вслед за старшим Николаем, умирал в свои двадцать восемь лет от туберкулеза, который уже долгие годы подрывал его организм. Это был юноша замечательного ума. Николай просто обожал своего младшего брата. Его остроумные замечания, шутки производили большое впечатление на будущего царя, когда они, оба еще юноши совершали вместе различные путешествия, и он, Николай, все тщательно за ним записывал в специально заведенную для этого записную книжку. Но, увы, Георгий уже несколько лет жил в Крыму.

Врачи запрещали ему выбирать другое местожительство. Он умер за несколько месяцев до наступления XX века.

Небо было еще ясным, словно прекрасные летние деньки еше не прошли, когда его тело привезли из Ливадии в одетый в траур Санкт-Петербург, который провожал его в последний путь с искренней печалью и сожалением. У Александры, сразу после родов и рождения маленькой Марии, — самых трудных за два года, произошел нервный припадок, после которого она меланхолично, с горечью и тревогой, следила за душевным состоянием Николая, приходившего в отчаяние от смерти своего брата.

Со смертью Георгия перед старшим братом со всей определенностью встал вопрос о престолонаследии. Если Судьбе будет угодно отказать супружеской императорской чете в сыне, то младший брат, Михаил получает официальное право именоваться цесаревичем, наследником трона.

В глубине души Мария Федоровна за это и молилась. Она уже давненько отдавала свои предпочтения своему самому младшему сыну, и не отказывалась от самых высоких амбиций для него, так что многие люди в окружении бывшей императрицы с удивлением слышали такие высказывания о великом князе Михаиле, которые слетали с уст его матери:

— Михаил гораздо больше, чем Николай разбирается во всех тонкостях русской политики. У него — единственный недостаток, — то, что он родился через десять лет после моего старшего…

Все об этом, конечно, было известно Николаю. В своем траурном платье Мария Федоровна производила на него сильное впечатление- Во время задушевных разговоров этой последней в столетии осени она вырвала у него обещание подписать указ о пожаловании ее последнему сыну титула цесаревича…

Требование матери сильно напугало Николая. С одной стороны, они с Александрой еще не настолько стары, чтобы не иметь больше детей, а с другой, молодая императрица твердо пообещала, что она обеспечит наследие династии Романовых по мужской линии, это, мол, ее забота…

— Матушка, — робко возразил Николай, — как может Ваше величество требовать от меня столь серьезного шага? Неужели вы хотите, чтобы я сам официально отказался от своего наследования? Не так ли?

Мария Федоровна возмутилась:

— Николай, прошу тебя, не заставляй меня рассказывать о том, что я храню в глубине своего израненного сердца. Вот, у тебя рождается третья дочь. Наши медики совершенно уверены, что у твоей жены больше не будет детей. Ну, в таком случае, чего ждать?

Он окаменел, у него появился какой-то отсутствующий взгляд, как говорят в своих мемуарах многие из его собеседников. Но врожденная мягкость не покинула Николая, и он совсем не был безразличным. Такое его состояние было чем-то вроде убежища, позволявшего ему сохранить самообладание и подготовить получше свой ответ.

Он, неторопливо наклонившись к матери, почтительно поцеловал ей руку и сказал:

— Матушка, не лишайте нас последней надежды! Я почему-то уверен, что в один прекрасный день Александра подарит мне сына.

Мария Федоровна издала смешок, не злобный, нет, а окрашенный долей иронии, которая говорила о ее истинных чувствах.

— Ты сам выбрал себе женщину, которая приносит нам одни несчастья! Это она-то даст России нового императора? Дитя мое, не рассчитывай на это, лучше подумай о своей ответственности. Лучше назначить твоего брата естественным наследником, чем ждать, когда русский народ это сделает за тебя…

Ничто не могло больнее ранить Николая, чем такое замечание матери. Он с большим уважением относился к отцу, он очень любил мать, но даже это не могло заслонить его страсти к своей жене.

Он долго молчал. Его мать тоже не раскрывала рта.

Осенняя ночь окружала своими тенями Аничков дворец. Он поднялся, чтобы с ней проститься.

— Матушка, позвольте мне удалиться… На моем рабочем столе куча неразобранных дел… Я подумаю над тем, что вы мне советуете. Но у меня нет никакого права лишать мою жену вполне законной надежды…

— Ей нужно считаться с реальностью!

— Ее молитвы, долгие моления в церквах…

— Ничего не поможет, — резко оборвала сына вдовствующая императрица, поднимаясь, чтобы поцеловать его в лоб.

— Вот увидите! Произойдет чудо! Обязательно произойдет! И я с таким удовольствием, с такой нежностью буду прижимать к своей груди маленького цесаревича…

— Нужно было думать об этом раньше!

— Не будем же больше огорчать друг друга. Я люблю свою жену, люблю безумно; я ныне — отец трех дочерей, но мы с ней еще, по сути, молодые люди, и императрица поправит свое здоровье…

— Миражи, сын мой, миражи… Твой младший брат никогда не допускался до официальных бесед с министрами. Теперь он достиг такого возраста, когда ему пора брать на себя какую-то государственную ответственность. Зачем все время его задвигать в тень только потому, что вы с женой мечтаете о чем-то невозможном? Николай медленно закрыл веки с длинными ресницами. Потом взял протянутую матерью руку, долго, ласково ее поглаживал:

— Матушка, послушайте меня, — пусть невозможное, пусть расчудесное, пусть сверхъестественное, но что-то должно произойти, чтобы избавить нас от такой тяжкой ноши… То, что вы хотите, просто чудовищно, — это — приговор… И в нынешнем состоянии Аликс я не могу сообщить ей о подобном решении…