— Черт, да я понимаю! Только у меня не очень получается.

— Все у вас получается.

— Ничего подобного. Но ничего, теперь он уже повидался с братом. И я уговорю его вернуться в город, к врачам…

— А вы подумали, хочет ли он этого? Ведь сейчас самое главное — его желания. Понятно, вы расстроены и напуганы, но прежде всего вы должны думать о Джордже.

Да, Росс действительно боялся остаться без деда. Но после ночного приступа он уже понимал, что принуждать его продолжать лечение означало подвергнуть его бесполезным мучениям.

— Да, — помолчав, сказал он, — я понимаю. Но я не знаю, что делать!

— Просто жить, не заглядывая в будущее. Самое хорошее, что вы можете для него сделать, это быть с ним рядом угадывать его желания. А свои горести и переживания можете изливать мне, я этого не боюсь. Но если ваш дед почувствует, насколько сильно вы переживаете за него, он тоже начнет нервничать и волноваться. Так что, когда находитесь рядом с ним, постарайтесь не думать о его болезни, просто забудьте о ней, выкиньте ее из головы.

Забыть. Выкинуть из головы. Да, да! Ведь все равно больше он ничего не может сделать. А так… А так его бесконечно родной и любимый дед сможет прожить отведенный ему судьбой срок спокойно и радостно, в окружении любящих людей.

Бесхитростный совет Клэр спас его от отчаяния, как сам он спасал от гибели раненых. Он сразу воспрянул духом, слезы высохли сами собой. Она права: лучший способ проявить свою любовь к деду — это выкинуть из головы то, что он смертельно болен.

Росс позвонил дяде Тревору и рассказал о ночном приступе Джорджа. Тот потребовал, чтобы он немедленно привез Джорджа в город.

— Думаю, будет лучше, если ты сам сюда приедешь, — твердо заявил Росс. — И скажешь остальным, чтобы они как можно скорее прибыли в Авалон.

Между ними завязался спор, так как все родные цеплялись за надежду, что Джорджу станет лучше. В результате Россу удалось убедить Тревора, и тот согласился приехать сам и обещал срочно вызвать своих братьев Герарда и Луиса.

Росс и Клэр вернулись к деду. Он еще спал, но они решили, что, как только он проснется, отвезут его назад, в лагерь.

— Он нас слышит? — спросил Росс.

— Возможно.

Она поправила на Джордже больничное одеяло. На высокой больничной кровати Джордж выглядел маленьким и беспомощным. Росс стал собирать немногочисленные вещи: домашние туфли, брошенный на стул старый кардиган с кожаными заплатками на локтях. Когда Росс взял его, из кармана выпала фотография. На черно-белом снимке с истрепанными краями были сняты мальчик и девочка, которые плыли по озеру, держась за руки, и смеялись, глядя в объектив.

На обороте было написано: «Джордж Беллами и Джейн Гордон. Лагерь „Киога“, 1945 г.».

Авалон,

округ Ольстер, штат Нью-Йорк,

лето 1955 г.

Чарльз пытался выхватить у Джорджа ключи от машины. Они всегда спорили, кому вести «де сото», но Джордж обычно уступал это право брату. Закрепив откинутый назад брезентовый верх, он бросил ключи Чарльзу. На стоянке лагеря «Киога» было пыльно и жарко, и поездка в город с открытым верхом обещала желанную прохладу.

— Мама просила купить пирог для пикника, — напомнил Джордж. — Ты веди машину, а я буду осматривать окрестности.

Мимо них прошли в сторону корта, небрежно помахивая ракетками, две девушки с волосами, стянутыми сзади в хвост, и в белых теннисных костюмах, и Джордж проводил их внимательным взглядом.

— Я не прочь поглазеть на местные достопримечательности.

Чарльз сел за руль и вывел машину со стоянки, выставив локоть левой руки в открытое окно.

— Хочешь, иди пофлиртуй, — с добродушной усмешкой, предложил он. — А я подожду, пока мне не встретится что-то стоящее.

— Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на ожидания, — заявил Джордж.

Он подставил лицо ветру, с удовольствием вдыхая свежий аромат скошенной травы, благоухание цветов, запах раскаленного асфальта с привкусом пыли. По радио передавали Burn that Candle в исполнении Билла Хейли и его группы. Они выехали за ворота лагеря.

— Наконец-то мы снова в лагере «Киога», — порадовался Чарльз. — Поверить не могу, что прошло целых десять лет!

Время пролетело быстро. На следующий год Джорджу предстояло окончить учебу в Йельском университете, и мать вдруг затосковала по прошлому. Она заявила, что им всей семьей нужно поехать на лето в лагерь «Киога». Это мог быть их последний шанс, так как на следующий год Джордж станет жить отдельно и они уже не смогут собраться вместе.

Джорджа не потребовалось долго уговаривать. Он часто вспоминал проведенные здесь каникулы. Правда, одно лето было очень неудачным — их беззаботную детскую жизнь прервало трагическое известие о гибели Стюарта, а потом он заболел полиомиелитом. Но в конце следующего лета он понял, что его выздоровление зависит только от него самого, и стал бороться с болезнью. В результате длительных и упорных тренировок ему удалось окончательно распроститься с инвалидным креслом, и он целиком настроился на успешную и благополучную жизнь.

Целых десять лет! Столько летних каникул украл у него полиомиелит — впрочем, не только у него, но и у всей его семьи. Выздоровление стоило ему огромных трудов. Когда он объявил о своем решении самостоятельно передвигаться, родители подняли всех на ноги в поисках самой хорошей больницы и современной программы восстановления. Его лечили теплыми источниками в Уорм-Спрингс в Джорджии, где бывал сам Рузвельт. По окончании войны в Европе его повезли в знаменитый институт Флерие, что находится в кантоне Нёвшатель в Швейцарии. Целые дни он посвящал упорным и мучительным упражнениям для восстановления двигательных мышц ног. Рузвельт говорил, что если через два года вам удалось пошевелить одним пальцем, то и на все остальное потребуется соответствующее количество времени. Джордж подтвердил это собственным опытом. Теперь он уже вполне уверенно ходил, хотя не мог ни танцевать, ни бегать, ни брать препятствия. Он выглядел обычным парнем, поскольку брюки скрывали ортопедический аппарат на слабой ноге. Медсестры и врачи уверяли, что на большее нельзя и надеяться. Каждое лето семейство Беллами посвящало реабилитации Джорджа. Он пропускал учебу в школе и в результате поступил в колледж всего на год раньше Чарльза. Он старался не обращать на это внимания, но окружающие постоянно сравнивали братьев. Джордж не мог понять, с какой стати. Ведь они были такими разными. Чарльз был спортсменом, веселым и задорным парнем, способным в любую минуту выкинуть какую-нибудь шалость. Он танцевал с девушками и никогда не боялся оказаться в глупом положении. Джордж был более серьезным и склонным к рефлексии. Он продолжал, по детской привычке, вести дневник и посвящал много времени занятиям литературой. Поскольку ему подолгу пришлось лечиться в кантоне Швейцарии, где говорили по-французски, он в совершенстве овладел этим языком и мечтал стать международным обозревателем, чьи материалы будут печатать известные серьезные газеты. Но этим летом семья Беллами вернулась в лагерь «Киога», чтобы снова окунуться в атмосферу искренности и простоты, доброжелательства и покоя, которыми здесь все дышало вокруг. Где, за какие деньги ты купишь эти нематериальные блага? Здесь, в этом омытом золотистым светом раю, текла бесхитростная и простая жизнь, похожая на сон, который запоминается надолго.