– Мы никуда не уйдем! – заявила ее мать. – Это мой дом, и я…

– Все! – резко оборвала ее Степанида. – Хватит! На выход!

– Но уже поздно, куда мы пойдем? – заторопилась словами «бабушка», более оперативно, чем дочь, поняв сложившуюся ситуацию и пытаясь вразумить внучку.

– Туда, где были все эти годы, – предложила направление Стешка.

И, так и не дождавшись начала движения женщин к выходу, вздохнула тягостно и, подхватив один из чемоданов, вынесла его на лестничную площадку.

– Что ты делаешь?! – возмущалась ее мамаша.

– Выдворяю вас из своей квартиры, – пояснила Стешка, взявшись за второй чемодан.

Вынесла и его, поставила рядом с первым, вернулась в квартиру и дала расширенное пояснение:

– Значит, так, чтобы вы не питали никаких иллюзий: Алексей Саввович не писал завещания, он составил акт дарения, которым оформил все свое движимое и недвижимое имущество на мое имя. Только на мое, – подчеркнула она. – Документы официально оформлены и подтверждены во всех инстанциях. Более вас не задерживаю. – И она снова указала им на распахнутую дверь.

– Но как же так? – растерялась ее мать.

– Уходите! – строго потребовала Степанида.

– Степанида! – вдруг быстро заговорила упрашивающим голосом «бабуля». – Я понимаю, ты, наверное, обижена на нас, но ты действительно не знаешь всей правды, почему Алечка была вынуждена бежать от твоего отца, оставив тебя. Нам надо обязательно поговорить об этом, мы тебе все расскажем, и ты поймешь, как ей было тяжело и что она не могла поступить по-другому! Не надо рубить с плеча, мы родные люди, и Аля, твоя мама, всю жизнь переживает, что оставила тебя с ним. Давай сядем сейчас, выпьем чаю и спокойно поговорим обо всем. Просто мы все трое испытали шок, и надо время, чтобы осмыслить нашу встречу.

– Так! – выдохнула резко Стешка. – Немедленно уходите!

И, быстро обойдя их, оказалась сзади и принялась подталкивать к двери обеих дамочек в спины, поторапливая, а вытолкав под их возмущенные реплики, взялась за ручку двери и не удержалась-таки, сказала напоследок:

– Попрошу вас более никогда не утруждать меня общением с вами. Жили порознь всю жизнь и правильно делали.

Она захлопнула дверь и заперла все замки. Постояла, прислонившись спиной к двери, закрыв глаза, а потом, съехав по ней вниз, уселась на пол, вытянув ноги, и заплакала. Горько так, как в детстве, когда незаслуженно наказывают за что-то…

– Ты хотела узнать, какая она, твоя мама, и почему тебя бросила? – сквозь слезы спросила она себя вслух. – Ну что, узнала? И как тебе?

И в это время в кармане спортивной курточки, в которую она была одета, запел мелодией смартфон. Стеша достала его и посмотрела на определитель – звонил папа. Папа!!

– Ты, как всегда, меня спасаешь! – почти прокричала она радостно сквозь слезы.

Так невероятно ему обрадовавшись, так обрадовавшись!

– Стеша, что случилось?! – взревел любящий отец, сразу испугавшись за своего ребенка.

– Ничего, папуль, ничего, – улыбалась сквозь слезы она.

– Я же слышу, ты плачешь!! – гремел папа своим прекрасным командирским голосом.

– Я плачу, – призналась девушка и шмыгнула носом. – Но уже все в порядке, и ты позвонил! Ты не представляешь, как это здорово, что ты позвонил именно сейчас!

– Степанида!! – требовал разъяснений перепуганный окончательно Варсавин.

– Просто только что приходили мама и бабушка, – еще раз хлюпнула носом Стешка.

– Чья мама? – не понял он.

– Моя мама, – усмехнулась Стешка, вытирая ладонью слезы. – И моя же бабушка.

Он помолчал, осмысливая сказанное, и спросил уже без напора:

– Что им было надо? – и сам поспешил ответить: – Впрочем, я догадываюсь: наверняка увидели по телевидению похороны Алексея Саввовича или прочитали в интернете и кинулись за наследством, – и осторожно спросил: – Они тебя обидели? Наговорили что-нибудь?

– Наговорили, пап, – жаловалась Стешка. – Просто так обидно, понимаешь, как в детстве, от несправедливости страшной, – принялась объяснять она и снова заплакала беззвучно. – Я всю жизнь неосознанно хотела ее увидеть, и думала, какая она, и представляла: наверное, красивая и хорошая, раз какую-то такую важную работу делает. А повзрослев, все размышляла, что ж такое должно случиться у женщины, чтобы она бросила своего ребенка. А вот сегодня увидела ее, и они с ее мамой, вдвоем, объяснили мне, ради чего она это сделала. Талант. Понимаешь? Папа, у нее талант, который непременно надо было где-то реализовать, а мы с тобой этому мешали. Очень сильно мешали.

– Ты снова плачешь!! – взревел отец.

– Па, как думаешь, она его реализовала? – спросила Стешка.

– Да в жопу, что она с ним там сделала!! – прогремел возмущенно он. – Главное, что ты плачешь!

А Стешка вдруг счастливо, громко и весело рассмеялась сквозь текущие слезы – это ее папа! Боевой офицер и крутой мужчина, который бывает частенько грубоватым, а еще чаще прямолинейно грубым – все по-военному. Но как же он прав, ее папочка! Как прав – в жопу любой ваш талант, когда твой ребенок брошен и так горько плачет!

Какое же это счастье, что у нее не было мамы, а был такой папа!

– И вот так всю мою жизнь, – уже еле шептала, откровенно засыпая, Стешка. – Когда я, еще студенткой, в первый раз отправилась в экспедицию, отец взял отпуск, поехал со мной и жил с нами в палатках, умудрившись построить всех наших преподов и взять руководство на себя. В следующий раз он навел справки обо всех делах, происходящих в районе, куда мы отправлялись, и о всей администрации местной, кто там и что из себя представляет, и отправил приглядывать за мной своего бывшего прапорщика, что жил в тех местах. И так каждый раз. – Она зевнула, поерзала, устраиваясь поудобней на плече Тимофея, и совсем уж затухающим голосом договорила: – Кого-нибудь обязательно приставит ко мне, присматривать за дитем. Экспедиции, конечно, на пользу лишние руки и помощь, а мне смешно. Вот и в этот раз Славина…

Все. Она спала. А Тимофей смотрел на ее расслабленное безмятежное лицо, улыбающееся во сне, и поражался до глубины души, причем вслух:

– Нет, ну надо же, вторая женщина во всей моей жизни, которая для меня действительно что-то значит, и у нее та же фигня, что и у первой: наличие героя всей жизни! У Катьки хоть я был, а у этой папаша! Прямо болезнь какая-то! Нет, ну не засада? – и рассмеялся.

Однако значит, что-то она для него не значит, а доберутся до Москвы и расстанутся. Продлевать эти отношения, как бы ему ни хотелось, Саргин не станет.

Отдохнули, расслабились, по лесочкам побегали, погеройствовали, на кордонах полюбились под звездами, и все! Ничего серьезного он себе позволять не намерен.

На этой мысли Саргин и заснул.