— И что вы ему сказали, этому незнакомцу, который искал Гренеля?

— С ним разговаривал Бернар. Ответил ему, что никогда не слышал ни о каком Иве Гренеле.

Делорм оглядела кухню, детские рисунки. Здесь царила атмосфера безобидного домашнего уюта.

— Спасибо, — поблагодарила она. — Спасибо вам большое.

— Мой муж никогда не станет с вами разговаривать, а я вам рассказала все, что знаю. Надеюсь, вы не придете снова.

— Нет. В этом нет необходимости.

Тут к миссис Теру явилась делегация из трех малышей, призывавшая ее вернуться к исполнению обязанностей главного чтеца домашнего детского сада «Бо-Солей», и она исчезла в соседней комнате. Делорм не стала ее ждать, сама добралась до входной двери и вышла.

Дождь почти перестал, и омытые улицы Монреаля казались словно бы обновленными.

Возвращаясь в город после своего неудачного визита к бывшему капралу, Кардинал позвонил Кэтрин. Она сообщила, что его отца выписали из больницы и он уже дома.

— Я ему предложила пожить у нас, но он и слышать не хотел. Я не настаивала. Ты его знаешь.

— Как он? Как тебе показалось?

— Сравнительно неплохо. Немного нетвердо стоит на ногах, но вообще он у тебя очень крепкий старик.

Кардинал сказал, что вернется домой к завтрашнему дню.

— Только постарайся выехать не поздно. Дождь идет, а потом все, наверное, опять замерзнет. Неприятно ездить по таким дорогам.

Кардинал договорился с Делорм встретиться в кафе на улице Сен-Дени, но получалось, что он окажется там слишком рано, к тому же опять заморосило, поэтому он нырнул в один из подземных торговых центров под улицей Сен-Катрин. Такие центры есть в большинстве современных крупных городов, особенно в тех, которые славятся долгими зимами. Но Монреаль прячет под своими мостовыми целый мир. Всевозможные магазины и магазинчики — аптеки, универмаги, табачные лавки, меховые салоны — тянутся миля за милей. Кардинал вполне понимал эту идею, особенно в такой дождливый день (а уж тем более — если бы температура упала до минус тридцати), но сам он предпочитал проводить свободное время иначе. Под землей он ощущал подавленность, от которой не помогала избавиться окружавшая его роскошь, а яркое освещение делало все вокруг каким-то слишком промытым и словно бы ненастоящим.

Он дошел до перекрестка — площади размером с хороший аэропорт — и внимательно изучил указатели и вывески: пребывание под землей дезориентирует. Его внимание привлек магазин косметики. Какое-то время он стоял перед витриной, размышляя, нет ли здесь чего-нибудь, что он мог бы подарить Кэтрин. Он заметил туалетную воду «Торс» во флаконе соответствующей формы, но это сразу напомнило ему о вскрытиях.

В час дня он поднялся на поверхность и встретился с Делорм, как они и договаривались, в заведении «Тассе-Туа». Это была маленькая, кишащая туристами блинная, к потолку были приклеены сувенирные спичечные пакетики со всего мира. Среди посетителей, судя по всему, преобладали необъятные жительницы Техаса.

— Бог ты мой, как я рад тебя видеть! — сказал он Делорм.

— Я знаю, что ты жить без меня не можешь, Кардинал. Я только поэтому и пришла.

Оба заказали по «блинчику дня» и по чашке кофе, Кардинал — без кофеина.

— Как у тебя прошло с Бернаром Теру?

— Я виделась с Франсуазой Теру. Но, пожалуй, это было даже к лучшему.

Кардинал безмолвно выслушал ее, изредка делая заметки в блокноте. Он прислонил к чашке снимок молодых членов ФОК.

— Итак, его зовут Ив Гренель, и Майлз Шекли разыскивал его незадолго до своей гибели. Если, конечно, мадам Теру можно доверять.

— Это женщина средних лет, у нее домашний детский сад, и она хочет одного — забыть прошлое. Мне кажется, ей можно верить. А что тебе удалось узнать от Совэ?

— Ничего.

— Совсем ничего? После такого долгого пути?

— Похоже, ему не понравился мой французский.

— Очень его понимаю.

— И потом, нам не за что его зацепить. Он отсидел свое, он живет своей жизнью, какое ему дело до того, что там хотят два каких-то копа из Онтарио? На его месте я, наверное, вел бы себя так же.

Когда им принесли счет, Кардинал заметил:

— Многовато для двух чашек кофе. Как им это сходит с рук?

— Сумма удваивается, если ты из Онтарио.

Они оставили одну из машин у здания Главного управления Конной полиции и отправились через весь город в район Хочелага. Делорм разложила на коленях карту и давала Кардиналу указания, пока тот боролся с целой паутиной улочек с односторонним движением.

— А напрямую по Сен-Катрин мы проехать не можем?

— Нет. Если ты, конечно, хочешь успеть доехать сегодня. Теперь сюда.

Кардинал свернул в угрюмый переулок, где тоже было одностороннее движение.

— Вот это да, — проговорила Делорм. — Отсюда рукой подать до того дома, где живет Теру.

Она вспоминала, что им сегодня утром рассказывал о Симоне Руо сержант Дюшарм. По словам сержанта, это был уникальный экземпляр. Помимо всего прочего, она была полицейским осведомителем. Вообще же ее можно было бы назвать сложной личностью. То она всей душой выступает за добро, порядок и законность, «давайте посадим этих негодяев в темницу и выбросим ключ» и все такое прочее. А вот она уже взрывает динамит на горе Монт-Ройал. Бешеный темперамент. Женщина, полная противоречий. Убежденная сепаратистка и при этом — информатор Антитеррористического отряда. Если сумеете понять, почему это так, дайте мне знать. Чудовищно своенравная. После встреч с ней Фогер приходил в таком виде, словно сражался с бешеной рысью. Но тут есть и светлая сторона, поведал им сержант: дайте Симоне Руо выпить, и она вам мать родную продаст.

По указанному адресу располагался маленький домик на две семьи с проржавевшим красноватым балконом, прогибавшимся, как заячья губа. Прошла целая вечность, прежде чем на звонок ответили: к двери подошла, опираясь на палку, дряхлая старуха. В углу рта у нее торчала сигарета, на которой наросло не меньше трех сантиметров пепла.

— Извините, что побеспокоили, — сказала Делорм по-французски. — Нам нужна Симона Руо.

— Симона Руо — это я. Что вам надо?

Скорострельный французский сержанта Делорм был Кардиналу не по зубам. Он почти ничего не разобрал в ее речи, кроме слова «Онтарио». Миссис Руо ответила еще более неразборчиво. Кардинал маячил за спиной Делорм, стараясь выглядеть достойно и серьезно, но не угрожающе.

Наконец женщина посторонилась, и Кардинал с Делорм прошли в комнату, которая была ненамного больше спальни Кардинала в его собственном доме.

— А вы что? — резко окликнула его женщина. — Глухонемой, что ли?

— Боюсь, я не очень хорошо говорю по-французски.