приходилось переходить от одной линии железной дороги к другой. Несмотря на документы грозного вида, машину для заключённых, никто предоставлять не спешил.

Общественный транспорт работал не так хорошо, как хотелось бы всем окружающим немцам. Уже тогда, у Германии не хватало бензина даже для армии, не говоря уж о том, чтобы тратить горючее на перевозки гражданских людей. Тем более, на территориях, захваченных рейхом.

Каждый раз, заключённые самостоятельно перемещались от одного городка до другого. Неся чемоданы в руках, они по несколько километров тащились пешком. Чаще всего, их путь пролегал по миниатюрным полям и небольшим перелескам.

К счастью бойцов, расстояния в Польше оказались весьма незначительными. Не в пример тем же российским, где семь-восемь вёрст, даже не крюк. Однако и эти не очень большие прогоны сильно выматывали истощённых бойцов. Григорию часто казалось, что у него вырвутся руки из плеч, а при лучшем раскладе, они просто вытянутся до самых колен.

При очередной пересадке, их состав прибыл на станцию уже поздним вечером. Охранник сходил в комендатуру и, как всегда быстро, получил документы. Заодно он узнал, что нужный им поезд, отправиться в путь лишь через шестьдесят с лишним часов. К тому же, данный состав, отходил от соседнего города, до которого почти девять вёрст.

Совершенно естественно, что двигаться в ночь неизвестно куда, Ленца совсем не тянуло. Он отправился к начальнику небольшого вокзала и обратился к нему за советом. Недолго думая, тот предложил: — Лучше всего, вам остановиться в ближайшей гостинице, а заключённых устроить в соседнем пересылочном пункте для пленных.

Рационалист по натуре, ефрейтор обдумал предложенье путейца, согласился, что идея по-настоящему дельная, и сделал так, как предложил местный житель. Тем более, что названный лагерь находился в одном километре от железной дороги.

Ленц привёл свой караван к большому забору из ржавой «колючки». Там он достал из кармана и предъявил вооружённой охране сопроводительные бумаги, подписанные крупным чином СС.

Солдаты увидели грозную подпись и спешно доложили наверх по команде. Прибежал взволнованный заместитель начальника учреждения и весьма удивился неожиданной просьбе ефрейтора. Насколько он помнил, ещё никто не хотел заночевать в его пересылочном лагере.

Офицер тут же взял себя в руки и рассыпался в приятных любезностях. После чего, распорядился принять нежданных гостей и поселить их в бараке для нижних чинов, расположенном на их территории.

Ленц вежливо поблагодарил молодого начальника и проводил свою бригаду с вещами в отведённое для них помещение. Вообще-то их оказалось там два, и в каждом стояло по небольшому столу, по четыре металлических койки и четыре простых табуретки.

Однако ефрейтор рассудил всё по-своему. В одном номере он приказал складировать все чемоданы. Мужчина дождался, пока все пленные выйдут, запер дверь на замок и положил ключ в карман своего галифе.

Во втором «номере», разместились шестеро измученных узников. Так что, почти двое суток, им предстояло прожить без особых удобств. Ну, а спать, или по-очереди на жёстких кроватях, или просто на голом цементном полу.

Все дружно решили, что отдыхать нужно посменно: четверо красноармейцев на койках, двое на табуретках возле стола. Чтобы решить главный вопрос, кто, где проведёт первую ночь, честно тянули жребий на спичках.

Те, кому не досталось постели, попытались устроиться как-то ещё. Они положили руки на небольшую столешницу, опёрлись на них головой и постарались хоть немного вздремнуть.

Перед самым уходом, фашист обратился к своим подопечным и запретил им выходить из барака:

— Мало ли что, может подумать охрана? Чего доброго, перепутает вас со своими клиентами и загонит туда, откуда я после, не смогу вас спасти. — туманно объяснил он бойцам.

Чуть помолчав, он добавил: — Кстати, чуть не забыл вам сказать про колючую проволоку, которая здесь натянута по периметру зоны. Должен предупредить, что всё ограждение находится под большим напряжением. Любое касание вызовет мгновенную смерть.

Закончив давать пояснения, Ленц взял свой небольшой саквояж, с которым ни на секунду не расставался в дороге. Он сказал на прощание, что вернётся через два с лишним дня, и исчез.

Накормили бойцов не так, как фашистов, но пища оказалась значительно лучше, чем та, что им давали в учебно-тренировочном лагере. К великому изумлению пленных, еду принесли прямо в номер.

Донельзя худой человек, одетый в полосатую робу, прикатил к самой двери тележку с судками. В бачках, находилось по миске ячневой каши на каждого. Плюс ко всему, им досталось по куску эрзац-хлеба и по кружке жидкого морковного чая.

Как слышал Григорий из разговоров фашистов, «Osten-Brot» был разработан для питания советских военнопленных и состоял из пяти компонентов. В него входили: отжимки сахарной свеклы (40 %), отруби (30 %), древесные опилки (20 %) и целлюлозная мука из листьев или соломы (10 %). Вкус у него, конечно, противный, но желудок можно набить, и какое-то время не чувствовать голод.

Все двое суток, заключённых кормили той же едой, но и это казалось прекрасным для сильно голодных людей. Бойцы отсыпались и набирались сил и энергии для дальнейшей дороги.

В небольшое окошечко комнаты была отлично видна часть территории лагеря. Судя по однотипным серым баракам, в них содержали таинственных лиц, перемещаемых неизвестно куда.

Кто они все такие, Григорий не знал, но подозревал, что это такие же узники, как он сам и его друзья по несчастью. В глубине лагеря стояли мрачные кирпичные здания с закопчёнными стенами. Их высокие трубы дымили без перерыва, с восхода до позднего вечера.

В день по несколько раз, мимо казармы проходили большие группы невольников. У многих из них на одежду были нашиты матерчатые жёлтые звёзды. Все арестанты всегда направлялись в одну только сторону, к тем странным сооружениям, что походили на большие котельные.

Одетые в различную рвань, люди медленно двигались по узкому коридору из ржавой «колючки». Они подходили к воротам и исчезали в кирпичных цехах. Никто из них уже не возвращался назад.

Увидев невероятно истощенных людей, Григорий невольно подумал: «Только кожа да кости. Сколько же времени они голодали? Даже в самые худшие дни, когда нас везли в польский лагерь и почти не кормили, мы не выглядели настолько ужасные, как эти бедняги».

Сидеть без всякого дела в комнатке тесной казармы быстро всем надоело. Хорошо, что худой подавальщик еды объяснил, мол, сортир находится в левом конце их барака. Так у бойцов появилась возможность, хоть изредка, выбираться из «номера».

Кроме походов в сортир, они иногда, всё же решались немного развеяться. Сидельцы по-очереди выходили в большой коридор и, якобы, шли по нужде. Стараясь не привлекать к себе чьего-то внимания,