ПЕСНЯ НАМСАЛМЫ

Намсалма любит петь - с малых лет пасет в степи овец и всегда с песней. Хорошо петь звонкую песню в степи! Никто не услышит, никто не осудит, не посмеется, если не очень складно получится. Разве какой-нибудь сытый барашек поднимет кудрявую голову и удивленно посмотрит: «О чем это она? Может, маму так зовет на своем языке?…» В степи, если не петь, все равно надо часто голос подавать, чтобы волки человека чуяли и боялись… Но ведь Намсалма поет хорошо! Она это и сама знает, на всех ёхорах, на всех сурхарбанах ее всегда в круг вызывают. Люди не глупые, чтобы плохие песни слушать, зря время терять…

Намсалма любит песни. Где услышит новый мотив, сразу запомнит, и слова будто сами западут в душу. Она много их знает, может подряд хоть сто песен пропеть, если горло не хрипит и настроение хорошее. Ей казалось, что песня всегда сама к ней прилетала, искала и находила, радовала ее и навечно оставалась в сердце. Намсалма никогда не спрашивала себя, кто выдумывает песни. Если бы кто-нибудь задал такой вопрос, она растерялась бы. «Не знаю, - сказала бы, - наверно, очень умные, понимающие люди…»

А тут вдруг…

В тот день, весенним голубым утром, как и всегда, она сидела в седле, вверху плыли облака, небо было синее, синее… Овцы жадно и бойко дергали сочную от росы траву. Намсалме неожиданно показалось, что рядом кто-то запел. Она огляделась по сторонам - никого! А песня звучала по-прежнему, то будто очень знакомая и понятная, то словно совсем новая, никогда не слышанная… Намсалма молча, выжидающе вслушивалась: песня ширилась, лилась легко и свободно, все смелее, увереннее. И тут Намсалма поняла: песня звучит в ее собственной душе. Это была ее песня! Девушка сперва оробела, потом обрадовалась, песня вырвалась наружу, птицей зазвенела в высоком небе, понеслась на легких крыльях над степью.

Песня была радостная, светлая. Намсалма пела ее целый день. Пела и другие песни, но снова и снова возвращалась к этой своей песне.

Вскоре в улус приехали гости из далекого колхоза. Они приехали, чтобы проверить, чей колхоз вышел победителем в соревновании. Ничего не ускользнуло от их внимания: они побывали в домах колхозников, на фермах, посмотрели на пасеке, как живут колхозные пчелы, и даже пришли на репетицию молодежного драмкружка. В тот вечер в улусном клубе было общее собрание колхозников. Когда все вопросы были решены, молодежь затеяла игры. И вот в круг вышла красивая девушка Дарима, гостья из далекого колхоза. Дарима начала песню, и в зале стало совсем тихо. Как пела Дарима! Голос ее не вмещался в клубе и через открытые окна рвался в степь, к высокому звездному небу, к быстрой речке Цаган-Булак… Песня звучала то нежно, то гордо, то дышала огромной силой…

Старики заслушались, молодежь восхищалась… Только Намсалма сидела встревоженная и удивленная: ведь гостья из далекого колхоза пела ее песню. Да ту песню, которую весенним утром сложила Намсалма на берегу речки Цаган-Булак…

Как могла эта Дарима узнать ее песню? Кто подслушал, как Намсалма пела, сидя в седле? Кто запомнил слова ее песни?

Намсалма вспомнила: в тот день агроном Митыпов мимо на велосипеде ехал… Потом незнакомые парни из тракторной бригады на берегу развели костер, чай пили. Малыши из школы шли, на речке кораблики пускали. Подруга Хандама не так далеко сидела, теплые чулки вязала… Кто из них запомнил ее песню, кто передал ее в далекий колхоз красивой девушке Дариме?

Намсалма подошла к той девушке.

- Как вы красиво поете, Дарима. Кто сложил эту песню, скажите? - спросила она и ждала, что гостья скажет: «Это же ваша песня».

Но девушка с гордостью ответила:

- Это нашего колхоза песня. Ведь наши девушки и парни не только трудовыми делами славятся. Все знают, что в нашем улусе живут лучшие певцы аймака!

Так она проговорила.

- Хорошая песня, - согласилась Намсалма и хотела отойти в сторону: разве станешь спорить с гостьей, да еще среди стольких людей. Но в это время к ним подошел учитель Банзар Цыденович.

- Вы ошибаетесь, девушка, - сказал Банзар Цыденович Дариме, - эту песню поют ученики нашей школы. У нас много одаренных ребят, вот они и сложили ее…

Девушки переглянулись, а стоявший рядом колхозный радист Содномов, молодой высокий парень, захлопнул книгу, которую держал в руках.

- Банзар Цыденович, - вежливо заговорил Содномов, - я не сомневаюсь в том, что ваши ученики хорошие песни поют. Но только эту песню не ваши ученики сложили. И, дорогая гостья, извиняюсь, думаю, что вы не будете обижаться, не в вашем колхозе ее сочинили…

Намсалма покраснела, подумала, что Содномов сейчас раскроет ее тайну. Но Содномов сказал совсем другое:

- Эту песню, - сказал он, - я недавно слышал по радио. Ее девушка из Селенги исполняла, замечательно исполняла… Ведь я радист, каждый день лазаю по всем волнам, как по лесенке… Оттого и знаю, какая песня откуда путь держит. И называется она «Песня селенгинской девушки о Родине». Зовут ту девушку то ли Бальжит, то ли Цибжит, я не запомнил…

Намсалма еще больше удивилась: как случилось, что песня, которую она сама сложила, вдруг разнеслась повсюду? Даже обидно немного: ведь теперь, если она скажет, что это ее песня, ей, пожалуй, и не поверят. Если бы она знала, что все будут петь ее песню, она постаралась бы еще звонче слова подобрать, еще нежнее мотив найти…

Но скоро светлый огонек радости затеплился в ее груди: ведь все-таки это ее песня, и приятно, что ее поют многие, многие друзья. И маленькая непонятная обида ее рассеялась.

Долго еще думала Намсалма о судьбе своей песни. Всю ночь думала и потом, когда пасла в степи колхозных овец, все думала - хорошо или плохо, что никто не знает о ней, Намсалме, сложившей песню. И, не найдя ответа, пришла к Батоцырену Гомбоевичу, секретарю колхозной партийной организации.

Батоцырен Гомбоевич курил свою трубку с серебряным тонким украшением. Он серьезно выслушал Намсалму. Так серьезно, будто это не молодая девушка о песне рассказывает, а почтенный старик советуется о важных колхозных делах. Выколотил над пепельницей трубочку, посмотрел на черноглазую, смущенную Намсалму.

- Ты чему удивляешься, девушка? - спросил он по-отечески ласково. - Это же хорошо, что все поют твою песню. Значит, она рождена из глубины твоего сердца… Значит, ты сумела вложить в нее сокровенные, дорогие чувства многих людей. И мои