Консерватор Рональд Рейган, основательно демонтировав антимонопольное законодательство, в свое время поднял американскую экономику. Этот счастливый период получил название рейганомики. Предприятия тогда укрупнялись, повышали свою эффективность, сбрасывая излишки рабочей силы. Которая, освободившись, создавала новый труд в других секторах экономики. Даже если ей этого не очень хотелось: голод — не тетка.

Работать надо. А не паразитировать…

Цивилизации создавались и оберегались маленькой горстью интеллектуальной аристократии, никогда — толпой… Только вникая глубже в психологию масс, можно понять, до какой степени сильна над ними власть внушенных идей.

Гюстав Лебон. «Психология народов и масс»

Антиинтеллектуализм, если вдуматься, является закономерным следствием развития демократии. Развитие это шло по линии поэтапной отмены разнообразных цензов (имущественного, образовательного, оседлого проживания и т. п.); а нынче дошел черед до отмены последнего ценза — интеллектуального, и к управлению обществом допустили в массовом порядке этих самых… ну, политкорректно выражаясь, «представителей интеллектуального большинства».

Кирилл Еськов

Если даже чистой воды физиология, например ощущение вкуса, поддается пропагандистской корректировке или, скажем красивее, легендированию, то как легко, наверное, управлять людскими мнениями, которые на физиологию не завязаны!.. Конечно, не все люди одинаково управляемы. Но все нам и не нужны. Нам нужно большинство. Суть общественного управления в том, чтобы социальная машина исправно работала и не вышла из-под контроля, разнося все вокруг на тысячу мелких частей. Разруху мы уже проходили, спасибо, больше не надо.

Гюстав Лебон — классик массовой психологии, который вынесен в эпиграф и о котором еще будет сказана пара добрых слов ниже, верно заметил, что энергия толпы всегда разрушительна. Любо было думать всяким марксистам и прочим левым социалистам, которые душой болеют за простых, как пробки, граждан, будто это народ творит историю, пишет стихи и картины, выходит в космос. Но мы-то знаем, что изобретают ракеты и пишут стихи всегда отдельные гениальные люди. А народ. Из миллиона комаров не сделаешь орла. Народ вышел на авансцену по историческим меркам совсем недавно. И успел на поприще творчества прославиться только неумеренным потреблением. За что ему, конечно, большое спасибо.

Вступление на историческую арену огромных масс голосующих людей не сделало их в одночасье умнее. Поумнение цивилизации — процесс постепенный. И очень сильно зависящий от уровня ее развития. Дикарями управлять просто: им достаточно сказать, что так велели бог или великий падишах. С современными горожанами этот номер уже не пройдет. Чтобы они безоговорочно начали соглашаться с подобной однолинейностью, отказавшись от собственного разнообразия в голове, их нужно предварительно сбросить в экономическую отсталость и промариновать в ней пару поколений, как это было, например, в постепенно деградировавшем Древнем Риме, который спланировал с гордых высот республиканской демократии в тоталитарное нищебродство.

Как же управлять сравнительно умной городской толпой?

Прежде чем перейти к принципам организации сравнительно умной толпы, посмотрим, насколько все же она умна. Много есть на свете граждан, которые говорят и пишут, будто за тысячи лет люди ничуть не изменились, а просто пересели с кобылы на паровоз. Помню, мне очень порекомендовали почитать книжки писателя Стогова. Я почитал одну, в которой писатель Стогов «доказывает», что человек ну никак не мог произойти от обезьяны, что никакого прогресса нет, и все то, что мы видим вокруг и принимаем за прогресс, «всего лишь» технические улучшения. А люди, типа, как были глупыми, так и остались, ничуть не поднявшись ни в интеллектуальном, ни в моральном смысле.

Не читайте писателя Стогова.

О том, как прогресс меняет в лучшую сторону человеческую мораль, я уже писал в прежних книгах. А здесь чуть подробнее остановлюсь на интеллекте. Иными словами, построение этой части книги будет таким же, как и построение предыдущей: сначала разоблачение некоторых легенд, чрезмерно упрощающих действительность — для того, чтобы показать реальную сложность материала, с которым приходится работать формовщикам народной массы. А уж потом — способы формовки и прессования.

Эволюция, братья мои, это такая штука, которая, порождая новые сложные конструкции, не обязательно при этом отменяет старые. Иначе мы бы жили в мире без одноклеточных. Но одноклеточные есть. И их даже изучают…

Александр Романович Лурия — великий советский психолог — немало сил отдал изучению человеческих психотипов и человеческого интеллекта. Его и его коллегу Выготского чертовски интересовал следующий вопрос: интеллект зависит только от генов или от воспитания тоже? Как интеллект зависит от культуры народа? И зависит ли? На этот вопрос были разные точки зрения.

Этнограф и историк Эдуард Тайлор полагал, что мышление первобытного дикаря ничем, по сути, не отличается от мышления современного человека, человек каменного века был так же логичен, как и мы. У французского психолога Люсьена Леви-Брюля было иное мнение на этот счет. Он полагал, что в примитивных сообществах люди имеют дологическое мышление (которое я бы назвал природным, синтетическим или животным). И в нем преобладают «коллективистские», а не «индивидуалистические» представления о мире. То есть первобытный человек не слишком выделял себя из окружающей среды, и его абстрактное мышление было не слишком развито. Впрочем, уточнял Леви-Брюль, и мышление современного человека тоже неоднородно, то есть в нем с логическими построениями вполне могут сосуществовать первобытные мотивы — например, в сфере религии или обычаев, то есть в тех областях, которые прямо требуют отключения логики и критичности.

Запомним это.

Характерными чертами дикарского мышления Леви-Брюль называл его хаотичную организацию, инфантильность, конкретность (как антоним абстрактности), а также склонность к логическим противоречиям, которых мозг «в упор не видит». Ну и имманентную мистичность. Кроме того, предполагали сторонники этой точки зрения, примитивным мышлением обладают, кроме дикарей, еще дети и умственно неполноценные взрослые. Вот это все и решили проверить наш советский орел от психологии Лурия и его команда.

Для изучения примитивных людей экспедиционеры отправились не куда-нибудь, а в глухие кишлаки Узбекистана и Киргизии. Думаю, если бы они жили сейчас, забрались бы куда-нибудь в Афганистан или Ирак…

Тогда еще не было такого понятия, как «политкорректность», но Лурия, тем не менее, в самом начале своей работы извинительно расшаркался перед аудиторией: «Узбекистан по праву гордится высокой древней культурой, выдающимися достижениями в области науки и поэзии, связанными с такими личностями, как Улугбек, математик и астроном, оставивший замечательную обсерваторию под Самаркандом, философ Аль-Бируни, врач Авиценна, поэты Саади и Низами и т. д.».