Но с другой стороны, как только припомнился вчерашний вечер, а взгляд выхватил красивое девичье лицо в обрамлении спутанных волос… Появилось ощущение, что вот сейчас он готов горы свернуть. И это вовсе не фигура речи. Петр и впрямь себя так чувствовал.

Хм. Ну, горы не горы, а наловить рыбы и приготовить уху он вполне даже может. Пусть девушка спешила вернуться домой, это не имеет ровным счетом никакого значения. Тем более что на приготовление ухи нужно не так чтобы много времени. Ну и Петр предпочитал все же носить с собой еще одну жестянку. Только не тубус, а коробочку из-под конфет. В ней у него хранились специи. Нет, понятно, что для выживания в тайге много не надо. Но отчего не питаться еще и вкусно? Веса и места эти приправы занимают немного.

Петр поднялся и, порывшись в вещмешке, достал удочку. Ни о каком удилище не могло быть и речи. Эдакая деревянная рогулька с намотанной леской, крючками и грузилом. Немудреная снасть. Но от этого не менее эффективная. В принципе можно и удилище приладить, невелика сложность. Но зачем? И так нормально будет, главное поаккуратнее, чтобы руки леской не порезать.

Прежде чем уйти, достал из кармана расческу и положил перед лицом Александры. Помнится, при вчерашнем разговоре она то и дело трогала свои волосы. Девушка, если она девушка, конечно, даже в глухой тайге не забудет о том, как она выглядит. А уж такая ухоженная — и подавно. Зубцы у расчески, конечно, мелкие, все же мужская. Но с другой стороны, она из металла, так что в борьбе с ее шевелюрой вполне себе выстоит.

Когда он отошел в сторону, Александра открыла глаза и, тут же заметив лежащую перед ней расческу, осторожно повернула голову в сторону удаляющегося Петра. При этом на губах помимо ее воли, а скорее даже неосознанно, появилась улыбка. Что греха таить, нравился ей этот странный ссыльный по имени Петр.

Надо же. Как-то так получилось, что она даже не знает его фамилию. Казалось бы, он рассказал о себе достаточно много, и в то же время получается, что ничего конкретного. По всему выходит, что он из состоятельной семьи. Во всяком случае, ему вполне хватает средств для строительства дома со всеми удобствами, чтобы в комфорте прожить время ссылки, и для финансирования совместных с инженером Кессенихом проектов.

Мало того, он еще и является идейным вдохновителем Отто Рудольфовича. Эдакий генератор идей, выплевывающий их с поразительной легкостью. Правда, инженеру потом приходится воплощать эти задумки в жизнь. Но ведь куда важнее задать нужное направление. И у Петра это получается просто великолепно.

Немаловажно и то, что вдобавок ко всему он еще и не трусливого десятка. Вроде и превратил свою рабочую машину чуть ли не в броневик, что как бы говорит не в его пользу, но, по словам той же Марфы Кузьминичны, не побоялся вдвоем с Кессенихом выйти против пятерых бандитов, спасая совершенно незнакомую женщину. Неподалеку от Слюдянки на него тоже напали бандиты, и он вновь расправился с ними. А взять ее похитителей!

Странно, но при мысли об убитых бурятах в ней не шелохнулось абсолютно ничего. То есть, конечно, заклокотала злость и даже ненависть, что при сложившихся обстоятельствах совершенно оправданно, но ни испуга, ни жалости к убитым Александра не почувствовала. Даже не задумалась над тем, куда Петр подевал тела. В пределах видимости их не было. А дальше… Да не важно.

Еще в его актив можно записать то, что он вовсе не робкий. Невзирая на их разное положение, даже и не подумал тушеваться при виде девушки, которая ему понравилась. А то, что она ему понравилась, Александра видела отчетливо. Не заметить симпатию к себе довольно сложно, если только ты не бесчувственная и не холодная, как рыба. Ни к одной из этих категорий она себя не относила. А потому все прекрасно понимала.

Хм. Как все же много общего между ним и покойным Ростоцким. Тот был точно таким же. Смелым, решительным, сильным, умным. Хм. И красивым. Да-да, она считала Петра красивым мужчиной, несмотря на густую растительность на его лице. Правда, из-за густой бороды и усов, которые, к слову сказать, ему шли, с трудом могла себе представить, как бы он выглядел без них. Вот попыталась…

А ведь в нем есть что-то такое знакомое. Что именно, девушка понять не могла. Да и не в состоянии была объяснить себе, отчего у нее появилось это чувство узнавания. Вот уверена, что никогда его раньше не видела, но что-то такое свербит, не дает покоя.

Ну как не дает. Вот если, к примеру, подумать на какую отвлеченную тему, то подспудное чувство само улетучивается. А если еще и заняться каким делом, требующим сосредоточенности… Допустим, борьба с всклокоченными, спутанными волосами при помощи расчески с мелкими зубцами очень даже отвлекает. Еще как!

Господи, а еще этот халат. Воняет так, что… Нет, понятно, что благодаря ему удалось прекрасно поспать. Он подарил относительный уют и тепло. Но в то же время Петр оказался не прав. К запаху прежнего хозяина, не отличавшегося чистоплотностью, ей так и не удалось притерпеться. Возможно, оттого, что отпала потребность в тепле. И тем не менее.

Александра поднялась со своей импровизированной постели и направилась к большому валуну. Камень холодный, но солнце уже встает, так что вскоре потеплеет. Хм… Слабенькая мера. Запах, конечно, стал не таким резким, но все же никуда не делся. Он въелся в ее одежду, волосы, кожу. Хм. Да и ей самой, пожалуй, совсем не помешает привести себя в порядок. Все же надо бы поторопить Петра и как можно быстрее добраться до Слюдянки. У него там оборудована отличная ванная, а в шкафу развешена ее свежая одежда…

Рыбалка много времени не отняла. Места тут малонаселенные, рыба непуганая, да и полно ее. Так что уже через десять минут Петр возвращался к месту стоянки с законной добычей, которую успел уже и вычистить. Много ли нужно двоим.

— Доброе утро, Александра. — Петр исподволь бросил взгляд на девушку, наблюдая за ее реакцией.

Мало ли что ему было позволено вчера. Может, за ночь она уже успела прийти к выводу, что вела себя неразумно, и вот сейчас даст ему отповедь. А что? Вполне возможно. Мы нередко бываем крепки задним умом.

— Доброе утро, Петр, — продолжая расчесывать свои волосы, вздохнула девушка. — Спасибо за расческу. Признаться, я чувствую себя просто замухрышкой.

— Вообще-то треволнения последних двух суток ничуть не сказались на том, как вы выглядите. Уж простите, просто припомнилось одно выражение — подлецу все к лицу.

— Вы это на что намекаете? — с наигранным возмущением подбоченилась девушка.

— А вот к этому вашему жесту есть совершенно другой анекдот, — воздевая указательный палец, произнес Петр.

— Приличный?

— По мне, так вполне, а вот как оно будет звучать в обществе незамужней барышни, даже и не знаю.

— Все равно рассказывайте, — решительно махнула рукой Александра, возвращаясь к борьбе со своей шевелюрой.

— Узбек влюбился в русскую девушку, ну и она ответила ему взаимностью. Поженились. И тогда муж говорит ей: «Дорогая, я тебя очень люблю. Но запомни, пожалуйста, два условия. Если я возвращаюсь домой и моя тюбетейка надвинута на левый глаз, то все будет. Любить буду, подарки дарить буду, на руках тебя носить буду. Но если тюбетейка на правом глазу, то лучше меня не трогай и выполняй все прихоти быстро и молча. Не то гневаться буду». Молодая жена посмотрела на такое дело и говорит: «Дорогой, тогда и ты запомни, пожалуйста. Если ты придешь домой и я встречу тебя, уперев руки в бока, то мне без разницы, на каком глазу у тебя тюбетейка».