Кацнельсона отозвали из Киева чуть раньше Балицкого и 29 апреля 1937 года назначили заместителем начальника ГУЛАГ НКВД и одновременно заместителем начальника строительства канала Волга — Москва. 17 июля был арестован. 10 марта 1938 года его приговорили к высшей мере наказания.

Следствие в обоих случаях шло — по тем меркам — медленно. Если бы они действительно что-то знали о Сталине, их бы ликвидировали моментально.

КРАСНАЯ ПАПКА ГЕЙДРИХА

Первым о красной папке сказал Никита Сергеевич Хрущев в заключительном слове на XXII съезде партии. По его словам, Гитлер, готовя нападение на нашу страну, через свою разведку ловко подбросил Сталину фальшивку о том, что Тухачевский и другие высшие командиры Красной армии — агенты немецкого генерального штаба.

Тухачевский ездил в Германию шесть раз, не считая плена в Первую мировую. У немцев остались какие-то документы, подписанные им. Эти подписи будто бы и использовали немецкие спецслужбы, готовя для Сталина красную папку с фальшивками.

Эту версию подтвердил руководитель гитлеровской разведки Вальтер Шелленберг, известный нам в основном по фильму «Семнадцать мгновений весны», где его блистательно играл Олег Табаков. Шелленберг, правда, знает эту историю из вторых рук — он ссылается на Райнхарда Гейдриха, своего начальника, возглавлявшего Главное управление имперской безопасности.

Гейдрих вроде бы говорил Шелленбергу, что «в середине декабря 1936 года бывший царский генерал Скоблин, который работал как на советскую, так и на немецкую разведку, сообщил, что группа высших командиров Красной армии во главе с заместителем наркома обороны маршалом Тухачевским готовит заговор против Сталина и при этом поддерживает постоянные контакты с генеральным штабом вермахта».

Немцы решили «поддержать Сталина, а не Тухачевского, и было приказано изготовить поддельное досье Тухачевского и передать его в Москву». Досье переправили через тогдашнего президента Чехословацкой республики доктора Бенеша, который поддерживал доверительные отношения с советскими руководителями.

Вальтер Шелленберг, как один из самых заметных разведчиков XX столетия, воспринимается всеми всерьез. Но не надо забывать, что он рассказывает о деле с чужих слов. Досье, о котором пишет Шелленберг, не найдено ни в немецких архивах, ни в советских. И белый генерал Скоблин в этом деле не участвовал.

«Дело Тухачевского» тщательно проанализировано созданной при Ельцине президентской комиссией по реабилитации. Нигде, ни на одной странице этого многотомного дела нет и упоминания о том, что следствие в 1937 году располагало таким важнейшим доказательством, как «досье Тухачевского» из немецкого генерального штаба.

Само предположение о том, что машине репрессий нужны были доказательства, свидетельствует о непонимании сталинского менталитета. Для того чтобы провести гигантскую чистку армии, Сталин не нуждался в немецких папках. У него были более веские основания уничтожить военных.

Армия не могла избежать судьбы, уже постигшей все общество. Ценнейшее свидетельство на сей счет — записи разговоров с Молотовым, сделанные поэтом Феликсом Чуевым. В подлинности суждений бывшего председателя Совнаркома сомневаться не приходится. То, что другим кажется преступлением, Феликс Чуев полагал за добродетель, поэтому ничего не приукрашивал, записывал за Молотовым дословно.

Молотов и сорок лет спустя продолжал говорить, что считает Тухачевского «очень опасным военным заговорщиком, которого только в последнюю минуту поймали».

Что же Молотов считал главным преступлением Тухачевского? «Создавал группу антисоветскую».

«Но ему приписывали, что он был немецким шпионом», — подает реплику автор книжки.

Если бы существовало досье, указывавшее на связь Тухачевского с немецким генеральным штабом, мог ли Молотов, в предвоенные годы второй после Сталина человек в кремлевской иерархии, не знать о нем? Память у Молотова была прекрасная. Но он не обнаруживает знакомства с немецким досье. Вот что он отвечает: «Тут границы-то нет. До 1935 года Тухачевский побаивался и тянул, а начиная со второй половины 1936-го или, может быть, с конца 1936-го он торопил с переворотом. И откладывать никак не мог. И ничего другого, кроме как опереться на немцев. Так что это правдоподобно…»

Точное слово нашел Вячеслав Михайлович Молотов: «правдоподобно». То есть все это — липа, но сделали так, что люди поверили.

В царской армии Михаил Николаевич Тухачевский дослужился до поручика. В Гражданскую командовал армиями и фронтами, в том числе Западным — в войне против Польши в 1920-м.

В 1935 году, когда было введено звание маршала, Тухачевский получил большие звезды в петлицы вместе с наркомом Ворошиловым, командующим Особой Дальневосточной армией Василием Константиновичем Блюхером, инспектором кавалерии РККА Семеном Михайловичем Буденным и начальником генерального штаба Александром Ильичом Егоровым. Из пяти первых маршалов троих расстреляют, Сталин сохранит только своих старых друзей Ворошилова и Буденного — они оба звезд с неба не хватали, но были преданы вождю до мозга костей.

Как стратег Тухачевский был на голову выше своих боевых товарищей. Маршал был честолюбив, он хотел быть первым, лучшим, он жаждал славы и побед, званий и отличий. Его называли молодым Бонапартом. Может быть, он видел себя диктатором Советской России и опасения Сталина не напрасны?

В руководстве Красной армии действительно были две группировки. Старая гвардия — Ворошилов, Егоров, Буденный, Блюхер — собиралась воевать так, как воевали в Гражданскую, шашкой и винтовкой, и ни в коем случае не соглашалась сменить коня на танк.

В противоположность им Тухачевский, первый заместитель наркома обороны Ян Борисович Гамарник и командующий войсками Киевского военного округа командарм первого ранга Иона Эммануилович Якир, образовавшие вторую группировку, следили за современной военной мыслью. Они были сторонниками внедрения новой боевой техники, танков, авиации, создания крупных моторизованных и воздушно-десантных частей.

Но спор двух групп не носил политического характера. Это была скорее профессиональная дискуссия.

Максимум того, что Тухачевский и его друзья себе позволяли, — это были кухонные разговоры о том, что необразованный Ворошилов, который никогда и ничему не учился и считал, что опыта Первой конной армии хватит и на будущую войну, не годится в наркомы.

Через три года к этому же выводу придет и сам Сталин. После неудачной и неумелой финской войны Сталин снимет своего друга с поста наркома. В Отечественную войну Ворошилов не осилит и командование фронтом. Сталин назначит его на ничего не значащий пост главнокомандующего партизанским движением и навсегда отодвинет от себя.

Судя по всем имеющимся документам, Тухачевский был чужд политики. Свои планы он связывал с чисто военной карьерой. Наркомом он хотел быть, главой страны — нет.

Сталин серьезно отнесся к желанию Тухачевского и других сместить Ворошилова. Сталин исходил из того, что если сейчас маршалы и генералы готовы сместить назначенного им наркома, то в следующий раз они пожелают сменить самого генерального секретаря. Может ли он им доверять? А ведь вся чистка 1937–1938 годов была нацелена на уничтожение «сомнительных» людей.