Мэлди проиграла и понимала это. Поддавшись гневу, она снова повела себя безрассудно, не думая о последствиях, и, не вняв голосу разума, просто подарила Битону победу, в один миг лишившись всех своих преимуществ. И вот теперь ее загнали в угол. Впрочем, даже когда оба ее противника ожидали, что она снова попытается их атаковать, они точно не знали, когда или как именно она это сделает. И этого маленького эффекта неожиданности вполне могло хватить, чтобы достичь желаемого – прикончить Битона. И все же это конец. У нее только два пути: либо еще раз попытаться убить Битона, либо сдаться. И что бы она ни выбрала, ее в любом случае ожидает смерть.

– В тебе чувствуется мой характер, девочка, – сказал Битон. – Какая жалость, что ты не родилась мужчиной.

– О да. Я ведь не более чем еще один досадный просчет в твоих великих планах во что бы то ни стало заполучить сына. И ты всякий раз винил в этом женщин, не так ли? А тебе никогда не приходило в голову, что причина бесконечной череды неудач – ты сам? Может, твое семя было слишком слабо, чтобы зачать долгожданного наследника?

Как Мэлди и рассчитывала, ее слова привели Битона в ярость. Самой ей казалось сущим вздором принимать за глубокое оскорбление высказывание, что способность зачать дочь, а не сына – признак мужской слабости, но человек, подобный Битону, вполне мог верить в такой бред. И гнев, исказивший его черты, яснее ясного показывал, что лэрд не терпел, когда кто-то позволял себе усомниться в его мужественности.

Мэлди кружила вокруг Битона, выбирая лучшую позицию для решающего удара. Потом замахнулась, сделала резкий выпад и тут же скользнула в сторону, оставив на руке противника глубокий порез. Он осел на пол, исторгнув полный ярости и боли крик, который продолжал звучать в ушах Мэлди, даже когда Калум схватил ее. В порыве отчаяния она попыталась ранить и его, сильно, но не смертельно, просто чтобы заставить мужчину отступить и тем самым позволить ей сбежать. Но он крепко схватил ее запястье и начал выкручивать до тех пор, пока пульсирующая боль не пронзила руку Мэлди, отчего пальцы разжались сами собой и выпустили оружие. Калум слегка ослабил захват и подтолкнул девушку к Битону. В этот момент в зал вбежали стражники, привлеченные криками своего господина, и тут Мэлди ощутила, что все чувства словно в одночасье оставили ее. Она стояла совершенно опустошенная и ждала смерти, безучастно наблюдая, как Битон медленно поднялся и встал прямо перед ней.

– Ты допустила очень глупую ошибку, девушка. Можно даже сказать роковую, – отрывисто бросил Битон. Его голос звучал сурово и непреклонно, давая представление о том, каким влиятельным, сильным и беспощадным противником Битон являлся в прошлом. Теперь же он был просто жестоким.

– Я желею только о том, что мой кинжал сейчас у тебя в руке, а не погружен по самую рукоять в твое черное сердце.

– Ты смогла бы убить собственного отца?

Из-за того, как он задал этот вопрос – без малейшего намека на потрясение или ужас, так, словно ему просто одолело любопытство, – Мэлди пробрал неприятный озноб. Чувство, охватившее ее, когда она услышала этот вопрос, можно было назвать изумлением. С той минуты, как она поклялась матери убить Битона, неуместные родственные чувства заставляли Мэлди переживать из-за того, что ей предстояло лишить жизни человека, который поспособствовал ее появлению на свет. Битон же явно не считал попытку убийства родного отца чем-то из ряда вон выходящим. Девушка даже невольно заинтересовалась: а как встретил смерть его собственный родитель?

– Да. Я дала клятву моей матери, когда она, истерзанная недугом, лежала на смертном одре. Я поклялась, что тебя, наконец, постигнет справедливое возмездие, которого ты так долго избегал.

Битон слабо улыбнулся:

– Как я уже говорил, просто позор, что ты родилась женщиной.

– Твой извращенный маленький умишко думает о чем-либо, кроме сыновей и наследников?

– Мужчине нужен сын.

Мэлди покачала головой, понимая, что Битону никогда не постичь собственной жестокости. Он просто не сможет понять, сколь глубокую боль причинил женщинам, которых бессердечно использовал, и детям, которых отверг, словно ничего не стоящий мусор, просто потому, что они родились девочками. Мэлди подумала, что, не будь Битон так сильно болен, то и по сей день укладывал бы в постель каждую дурочку, которой не доставало либо здравого смысла, либо сноровки бежать от него без оглядки, а после того как на свет появлялась бы очередной неугодный младенец, безжалостно бросал. Уже за одно это Битона следовало предать смерти, но, к несчастью, Мэлди лишилась возможности покарать его так, как он того заслуживал.

– И поэтому, доведенный до отчаяния тем, что так ничего и не добился, сколь бы часто ни вспахивал свежие нивы, ты похитил сына у Мюррея. – Она горько рассмеялась отрывистым неприятным смехом. – И ты искренне думаешь, что все поверят, что он твой?

– Им придется. Его родила моя жена. И теперь-то я знаю, зачем ты так стремилась тайком пробраться вниз и повидать мальчишку. Ты прислуживаешь Мюрреям, не так ли? Скажи, эта измена – часть твоей мести?

– Просто не верится, что ты так возмущенно упрекаешь меня в предательстве. Ты, для которого измена – воздух, которым ты дышишь. Ты предавал столь часто, что это вошло у тебя в привычку. Если бы ты не был так болен, то по-прежнему бросал бы женщину за женщиной, ни капли не раскаиваясь в своих злодеяниях.

– Уж слишком много значения ты придаешь безумству мимолетной страсти. Но мои поступки недолго еще будут беспокоить тебя.

Его улыбка сделалась гнусной, Мэлди изо всех сил пыталась скрыть страх под маской спокойного отвращения.

– Да ну? Неужто ты собрался заделаться монахом?

Битон препротивно захихикал:

– Нет. Всего-то палачом. Как только минует базарный день, тебя повесят.

– А ты не думаешь, что странствующие менестрели и без моей помощи смогут повеселить твоих соплеменников?

– Думаю, мы все неплохо развлечемся, наблюдая, останешься ли ты столь же смелой духом да острой на язык, когда тугая петля затянется вокруг твоей красивой тоненькой шейки. Ну а сейчас, раз уж ты так рвалась проведать моего строптивого сына, я исполню твое желание. Калум, отведи мою кровожадную внебрачную крошку вниз и запри вместе с Эриком.

Мэлди не стала сопротивляться, когда Калум с бесстрастным выражением лица повел ее к выходу на потайную лестницу. У нее не было ни единого шанса сбежать, а потому девушка решила сойти в свою будущую темницу, сохранив некое подобие достоинства. Но в то же мгновенье, как Калум довольно бесцеремонно подтолкнул ее к крутым ступеням, убегавшим далеко вниз, в темноту, и ведшим в подземелья главной башни Дублинна, она взмолилась, чтобы Балфур не изменил своего намерение атаковать Битона в ближайшее время. Когда за ее спиной со зловещим лязгом захлопнулась тяжелая дверь мрачной и холодной темницы, девушка подумала, что если бы Балфур решил напасть на замок в этот базарный день, то ему, может, и удалось бы одержать победу над Битоном.