Я достал из шкатулки письмо, инспектор и Коскэ Киндаити внимательно осмотрели его, прочитали и переглянулись, утвердительно кивая головами.

— Да, оба письма написаны одним человеком, — заключил Коскэ Киндаити.

С возрастающим беспокойством я спросил:

— Так в чем все-таки дело?

— Вчера в полицию города N. пришло странное письмо. И по стилю, и по почерку, и по качеству бумаги очень похоже на это…

— Правда? — машинально переспросил я. Может быть, они знают, кто писал эти письма?

— Полагаю, автор писем один. Конечно, письма разные по содержанию, но почерк, бумага одинаковые, чернила так же расплываются, а это, Тацуя-сан, не случайно, автор этих писем очень осторожный тип. Специально выбрал такую бумагу, чтобы чернила расплылись, тогда экспертиза почерка становится практически невозможной.

— А что написано в письме? — спросил я. — Оно касается меня?

— Да, Тацуя-сан, — ответил инспектор. Коскэ Киндаити сочувственно взглянул на меня и сказал:

— В письме вас называют преступником и спрашивают, почему вы до сих пор не арестованы и не казнены. Вот такое вот письмецо.

На душе стало тяжело.

— А кто отправитель, известно? — попытался выяснить я.

— Нет. Ясно только, что кто-то из деревенских. На конверте есть штамп местной почты.

— Значит, — сделал я вывод, — в деревне кто-то хочет устроить мне ловушку.

Коскэ Киндаити согласно кивнул головой.

— А там приводится конкретная аргументация, подтверждающая эти обвинения?

— Успокойтесь. В этом смысле мы не придаем письму никакого значения. Оно интересует нас с другой точки зрения: человек, написавший письма, вовсе не дурак. Хотя бы потому, что сумел ловко замести следы. В письме к нам он буквально вопит, голословно, правда, что Тацуя Тадзими — преступник, что полиция должна зашевелиться. Нам непонятно, какие у него цели, какого эффекта ожидает он от своего письма. Непонятно и поэтому тревожно.

— Иначе говоря, кроме цели засадить меня, существует какая-то еще?

— Вполне вероятно. Иначе вся затея с письмом не только бессмысленна, но и рискованна. Но какова эта вторая цель, понять пока не удается.

Я похолодел.

После этого мы отправились в пещеру. Больше никого из полицейских не взяли, шли втроем, молча, у каждого в руках жестяная лампа. Сказанное Коскэ Киндаити не выходило у меня из головы. И вдруг я осознал, что никто не попадается нам навстречу, хотя мне было известно о собранной для поиска Куно группе деревенской молодежи. Я поинтересовался у Коскэ Киндаити, почему никто не ищет дядю Куно.

— Они объявили бойкот, — объяснил он.

— Бойкот? — удивился я.

— Да! Считают, что искать бесполезно, что доктора Куно в пещере быть не может, что если бы он был там, три дня поисков дали бы результаты. С сегодняшнего дня отказались искать.

— То есть трехдневные поиски оказались бесполезными?

— Ну почему же.

— Так ведь дядю Куно так и не нашли!

— Не нашли, но все же облегчили нам работу. Я удивленно посмотрел на Киндаити. Задумался даже, в здравом ли он рассудке.

Инспектор замыкал наше шествие.

Вскоре мы подошли к «Бездне блуждающих огоньков». Остановились. Мы с Коскэ Киндаити намеревались перебраться на противоположный берег. На той стороне находились «Лисья нора» и «Жабры дракона», а также «Гора сокровищ».

Когда мы посмотрели на противоположный берег, я почувствовал, как по моей спине пробежал холодок. Я вспомнил мать, перед глазами промелькнула вся моя жизнь. Я стал настраиваться на то, чтобы преодолеть эту «Бездну». Коскэ Киндаити был полон решимости это сделать.

— Ну что ж, инспектор, перейдем к активным действиям.

— А получится перебраться через нее? Говорят, никто и не пытается…

— Все будет в порядке, — сказал Киндаити. — Вы как, Тацуя-сан, пойдете?

— Вместе с вами пойду, — ответил я решительно.

— Прекрасно! Идемте, инспектор!

Как я уже говорил, «Бездна» находилась в своего рода каменном мешке, слева от нас возвышалась каменная стена. Вдоль всей стены шел уступ, очень узенький, — стоять на нем можно было только на носочках. К тому же со стены беспрестанно осыпался песок, так что постоянно существовала опасность сорваться.

Коскэ Киндаити сунул фонарь за пояс, прижался к стене и, как краб, бочком стал двигаться вперед. За ним последовал я, за мной инспектор Исокава. Мы шли медленно, хватаясь за немногочисленные выступы. Иногда от стены отваливались куски и с шумом падали в воду. «Бездна» не была глубокой, но от этого не становилась менее страшной. Мысль о том, что можно упасть в жуткую черноту воды, вызывала содрогание. Мерцание мха не давало возможности определить расстояние, которое еще оставалось преодолеть.

Мы ползли в полном молчании, извиваясь как черви в абсолютной темноте. Слышалось только тяжелое дыхание ползущих впереди Киндаити и позади инспектора Исокавы. Я был весь в поту, будто в воду окунулся, тело начало болеть.

Наконец мы добрались до середины скалы. Коскэ Киндаити тяжело вздохнул, послышался звук, словно что-то упало. В тот же миг погас фонарь, стало совершенно темно. Без сомнения, Киндаити шлепнулся в воду, подумал я. От страха за него я весь похолодел.

— Киндаити-сан! Киндаити-сан! Что случилось? — крикнул я в темноту.

— Коскэ-кун! Коскэ-кун! — вторил мне инспектор Исокава. Впереди послышалось шевеление, потом чиркнула спичка, и в свете фонаря показалось лицо Киндаити, что удивительно, около моего колена. Он озабоченно оглядывал место, до которого мы доползли.

— Фу, как я испугался, думал, в воду упали!

— Осторожней! Там дальше что-то вроде огромной ступеньки, — предупредил Киндаити.

Потом, еще раз внимательно поглядев вперед, Киндаити сказал мне и инспектору:

— Ну, почти пришли. Господин инспектор, Тацуя-кун, еще немного терпения! Чуть дальше тропа расширяется.

Мы поползли дальше. Ползли по-прежнему бочком, как крабы, но быстрее, чем до сих пор, и вскоре оказались у выступа, напоминавшего огромную метровую ступень. Перелезли через него и вышли на широкую тропу. Все еще приходилось держаться за стену, но уже не было необходимости ползти. И вот мы на другом берегу. Поодаль была скала, а перед ней небольшая ровная площадка, на которую выходили четыре или пять гротов.

— Ух! — воскликнул Коскэ Киндаити, нырнул в самый левый грот и сразу вышел оттуда.

— Никого! — сообщил он и направился во второй грот. Выйдя оттуда, он обратился к Исокаве: — Там глубокая впадина. Господин инспектор, дайте, пожалуйста, веревку.

У нас с собой были два мотка веревки. Киндаити надел один моток на левую руку, а второй развязал и конец протянул инспектору: