— Розовые — это отлично.

Три дюжины! Они будут разочарованы, узнав, как мало у нее одежды.

— Теперь мне полагается оставить вас одну, — сказал Ной. — Но я буду в своей комнате, если что-то потребуется.

— Спасибо, Ной.

— А вы знаете, где моя комната?

— Я найду.

— Папа сказал, вам нужно распаковать вещи и разложить их по ящикам, и все такое.

— Я так и сделаю, — пообещала она.

Уходя, мальчик с сомнением посмотрел на Делию, видимо, не очень веря, что она последует его указаниям.

Ее картонная коробка выглядела такой потрепанной на безупречно аккуратной плетеной стойке. Делия подняла крышку и почувствовала застоявшийся запах осиного гнезда, какой был в комнате на Джордж-стрит. Ладно. Она сняла пальто, повесила его на одну из вешалок. Пристроила сумку на крючок. Вынула настольную лампу, но не знала, куда ее поставить, потому что в комнате уже были две лампы с ярко-белыми шелковыми абажурами. Делия медленно присела на краешек кровати, все еще держа в руках настольную лампу (с металлическим абажуром цвета хаки и вмятиной в основании, которая появилась, когда кот свалил ее на пол однажды ночью). Чтобы не съехать со скользкого покрывала, пришлось усесться поглубже. Это была одна из кроватей, которые стоят в гостиницах и кажутся слишком пружинистыми и жесткими, и Делия не могла представить, что к ней можно привыкнуть.

Где-то в доме хлопнула дверь, раздались тяжелые шаги, мужской голос сказал что-то, и Ной ответил. Через минуту она приведет лицо в порядок и пойдет к ним. Но пока Делия продолжала сидеть, обняв свою маленькую лампу и набираясь храбрости.

В задней части дома, отделенная от кухни столешницей, находилась комната, которую Миллеры называли семейной. Она была не такой нарядной, как другие комнаты, зато казалась более уютной. Перед длинной низкой кушеткой стоял телевизор, у одной из стен располагался рабочий стол, а в углу примостились несколько кресел. Эта комната в течение нескольких следующих дней стала территорией Делии (ей всегда хотелось иметь более современный дом, без чуланов, укромных уголков и закоулков). По утрам, закончив уборку, она садилась за рабочий стол, чтобы написать список необходимых продуктов. Затем уходила на несколько часов — обычно пешком, хотя в ее распоряжении была машина, а днем курсировала между семейной комнатой и кухней, пока Ной делал домашние задания, сидя на кушетке. По вечерам, когда мальчик смотрел телевизор, она читала в одном из кресел. Иногда к ним присоединялся мистер Миллер, Джоэл, — ей приходилось напоминать себе, что к нему нужно обращаться именно так, — и тогда она заканчивала читать раньше. Делия немного стеснялась мистера Миллера, Джоэла. Ситуация казалась ей неловкой: с одной стороны, деловая, а с другой — вынужденно интимная. Но обычно мужчине нужно было ходить на встречи, или он проводил вечер в гараже. Делия подозревала, что ему тоже не совсем удобно. Вероятно, до того как она появилась, Джоэл проводил дома больше времени. Им нравилась обычная еда, просто приготовленная, — ростбиф, жареный цыпленок и гамбургеры. Ной ненавидел овощи, но должен был каждый вечер съедать одну ложку. Мистеру Миллеру они, наверное, нравились не многим больше, но он был человеком воспитанным и поэтому всегда говорил:

— Обед был превосходен, Делия.

Скорее всего, он сказал бы это, что бы она ни подала. Каждый раз во время еды он задавал ей несколько вежливых вопросов: «Как прошел день? Нашла ли она то, что нужно?» — но чувствовалось, что мужчина не слушает ее ответов. Глубоко-глубоко внутри этого человека притаилась грусть, и иногда, даже когда к нему обращался сын, возникала пауза, прежде чем он собирался с силами, чтобы ответить.

— Угадай — что?! — говорил Ной. — Кенни Моссу только что купили здоровского золотистого ретривера. Пап, а можно нам тоже золотистого ретривера?

Долгая пауза. Звяканье фарфора. Затем наконец:

— Нет такого слова «здоровский».

— Конечно, есть, раз я так говорю!

И оба начинали приводить каждый свои аргументы. Делия никогда не встречала человека, который был бы так щепетилен с речью, как Джоэл Миллер. Он презирал все модные словечки (включая само слово «модный»). Отказывался признавать, что что-то было «аккуратным», если только оно не было чистым в буквальном смысле слова. Однажды он прервал один из наиболее вдохновенных рассказов Ноя, сказав, что никто не может «влезть» на гору. Но всегда говорил с юмором, чем, возможно, объяснялся тот факт, что Ной все еще отваживался открывать рот.

К двери ванной Делии было приделано большое зеркало, первое, в которое она смотрелась за полгода, не считая примерочной в магазине, и Делия поразилась тому, как похудела. Тазовые кости стали острыми, как бритвы, а шея болталась в вырезе платья. Поэтому она стала готовить себе закуски к обеду и каждое утро завтракать с Ноем, а по вечерам ходила в «Рик Рак» поужинать чем-нибудь особенным — даже крабовыми пирожками, потому что теперь Делия получала приличные деньги, которые было не на что больше тратить.

Рик также готовил свиное барбекю, с уксусным привкусом, к которому, как оказалось, Делия была неравнодушна.

— Знаете, — говорила она ему, — у меня никогда не было шанса попробовать здесь нормальную еду. Я знала, что вы — хороший повар, но не знала насколько.

— А вы еще ужинали по воскресеньям в этом тра-та-та «Бэй Армз»! — притворно рассердился Рик.

Интересно, было ли что-нибудь, чего в этом городе о ней не знали?

После обеда Делия переходила через улицу, чтобы повидаться с Джорджем. Кот был обижен, что она уехала. И хотя выбежал сразу, как только она пришла в первый раз, но потом повернулся и ушел.

— Джордж? — позвала она.

Никакого ответа. Он скрылся в гостиной Белль. Делия подождала в коридоре, и через мгновение раздалось урчание, когда котенок терся усами о дверной косяк. Нос, ухо, обиженный зеленый глаз.

— Джорджи-малыш, — сказала Делия.

Тогда он выплыл из двери, оставив на ней шерстинки, и даже подошел достаточно близко, чтобы она могла его погладить. Но и теперь казалось, что он отстраняется.

Ну почему дети Делии так по ней не скучали?

Улицы во всем городе были украшены блестящими серебристыми гирляндами и красно-золотыми бумажными колокольчиками. Над конторкой миссис Линкольн в библиотеке висел венок. Ванесса привязала красный бант к коляске Грегги.

При мысли о необходимости провести Рождество с Миллерами — вся тяжесть этого события падала на плечи бедного Ноя — Делия приходила в ужас. Хотя, может быть, они не праздновали Рождество. Может, они были евреями или какими-нибудь фундаменталистами, которые проводили какие-нибудь языческие ритуалы. Но пока, за неделю до Рождества, они и виду не подали, что знают, какое сейчас время года.

Делия пошла в гараж, чтобы поговорить с мистером Миллером.

— Хм, Джоэл? — начала она.

Мужчина, одетый в линялый черный свитер и потрепанные брюки, замерял доску на верстаке. Делия подождала, пока он поднимет глаза — на это ушла минута, — а потом продолжила: