И так с самого рождения?

Но ведь меня возили в храм, как полагается, на третий день, об этом говорит запись в метрике. Правда, не в столичный, а в тот, что рядом с усадьбой, поменьше. Однако я была в храме, и меня признали человеком.

Выходит, мама согласилась? Она приняла подкидыша?

Кажется, я не только сестру не знаю, но и собственную мать!

А мои провалы в памяти?

Папа вполне мог подсуетиться и тут. Я ведь не забыла ничего, просто отстранилась, и меня не смущало, что так легко получилось. Похожее действие было у зелья, назначаемого докторами людям после всяких трагедий. И, скорее всего, оно было добавлено в тоник. Оставшись без него, я поняла, что что-то не так.

Какая теперь разница?

— А все-таки почему не эфирия? — И я повторила мужу свои размышления о близнецах.

Витор тихо фыркнул, снова напомнив Грома, не желающего есть кислое яблоко, и пояснил:

— Эфирии не всегда успевают, младенец погибает, и остается его копия.

Теперь ясно, почему их путали с подменышами! Родители считали, что именно дух ветра убил ребенка, а не болезнь или что-то еще.

— …Их путали с подменышами. Но вы правы, близнецы всегда под пристальным вниманием храма. Особенно те, появление которых не смог диагностировать целитель. Остальные после проверки в храме, проверки целителя, наблюдавшего их мать, снимаются с учета.

Ну да, теперь понятно, что я… а собственно, кто я? Мама говорила, что доктор сразу обрадовал их новостью: будут близнецы. Получается, я та самая не успевшая эфирия? Или подменыш? Дефектный. Либо опоенный каким-то зельем и потому не злой?

— Случаи, подобные вашему, бывают крайне редко. Я был уверен, что вы человек. К тому же вашу мать наблюдал один из наших докторов. Не до самых родов — ваша матушка умудрилась произвести вас на свет в каком-то охотничьем домике.

Не каком-то, а нашем. Мама не любила вспоминать, говорила, к концу беременности причуд у нее было не просто много, а вдвойне много. В день нашего рождения ей захотелось прогуляться по лесу. Папа пытался отговорить, но не смог. В итоге схватки начались в охотничьем домике, где родители остановились отдохнуть. Ехали мы домой уже вчетвером.

— В компетенции врача я был уверен, — закончил Витор.

Беременность у мамы была тяжелой. Это я знала. Но вот то, что ее наблюдал кто-то из докторов мастеров, оказалось сюрпризом.

Выходит, мне повезло, что этот эскулап не присутствовал при родах. Надо бы узнать у мамы, кто именно ее наблюдал. Вдвойне повезло! Родители не приняли меня за подменыша и поняли, что я пыталась сделать!

— А что с нами не так? Вы сказали, выбирали девушку, которая точно не была бы эфирией? — засыпала я мужа вопросами.

— Для вас помогать другим — это как дышать.

Все-таки эфирия. Можно вздохнуть спокойно!

— Разве это плохо? — возмутилась я.

Впервые слышу, что кого-то попрекают добрыми делами.

— Это не плохо. Но вы можете попасть в переплет… оказаться в опасности…

— Так не любите эфирий? — насмешливо перебила я. — Это профессиональное?

Если отбросить детали, я — дух. Воплотившийся в этом мире, но дух. Последний год я только и мечтала повернуть время вспять и сделать так, чтобы ничего не случилось и эфир остался для меня чем-то сказочным, немного жутким. Мечтала. Я! Дух! Из эфира! Разве они могут мечтать? Оказывается, очень даже могут!

Нервно рассмеявшись, ждала ответа на вопрос.

— Напротив, мастера теней очень любят эфирий. И редко позволяют им выходить за тех, кто им дорог. Ведь вы — наша страховка. Крайне редкая и по-своему уникальная. Для этого вас ставят на учет в храме. Родители не выступают против мужей — мастеров теней, ведь у нас положение, состояние. — Витор говорил резко, зло.

— Но ведь Берта — эфирия? — Я вспомнила оговорку женщины, что она видела сестер из эфира, а теперь не может. Это были слова не полукровки. И не внучки эфирии. — И она замужем за доктором?

— Отец отпустил ее. За нее просил Роб. Взамен он стал доктором отца. Роб — один из лучших целителей.

Как цинично! Спасибо родителям, не дали сделать из меня непонятно что для мастеров теней!

— Мой отец был настоящим аристократом и настоящим мастером теней, — с горечью сообщил Витор.

Тогда Берта просто святая! Спасти того, кого тебе навязали? Ведь я правильно поняла слова о страховке, да? Лишиться способностей. Жить рядом с ним. Искренне любить его сына. Не уверена, что я бы смогла!

— Берта — чудесная женщина! — лицо Витора просветлело, боль немного уменьшилась. — Продолжим. У вас есть вопросы, я вижу. Зададите их потом. Отвечу… На все.

Я мысленно потерла руки.

— Так вот, я мог верить только Берте и Робу. Остальные были под подозрением.

— Даже Кевин? Вы же с ним друзья? К тому же он мастер теней? С чего ему заключать сделку с вендиго?

— А вы хорошо осведомлены… Неужели вы считаете, что наши способности и профессия делают нас непогрешимыми? — с нескрываемой иронией спросил муж.

— Нет. Но на месте духа я бы не рискнула.

Витор задорно хмыкнул:

— Какая забота о благополучии духа! — И добавил уже серьезно: — Найти подход можно к любому. А Кевин порой бывает настоящим…

— Аристократом? — участливо подсказала я.

— Именно им.

Алистер задумчиво постучал пальцами по колену.

Некоторое время мы молчали, потом я не выдержала:

— Что дальше? В невиновности Кевина вы убедились. Будем ждать, когда дух нападет на него снова?

— Да. И следить за обитателями особняка.

— А конкретней нельзя? Я ведь тоже часть вашего плана. И Эли… — Конечно, я собиралась согласиться с утверждением Витора, что Элиза связана именно с серым зверем, и почти согласилась. Но, глядя сейчас на взирающего в пустоту Алистера, на лице которого был написан приговор вендиго и его помощнику, поперхнулась словами и сказала совсем другое: — Как бы вам ни хотелось упростить себе жизнь, моя сестра не связана с серым зверем.

Никаких эмоций. Кроме боли, естественно. Серая так и сидела рядом.

— Вопрос о причастности вашей сестры к происходящему мы как раз сейчас и выясняем. — Витор повернул мою руку, посмотрел на часы. — Думаю, к утру завтрашнего дня мы будем точно знать, связана ваша сестра с серым или нет.

— Нет.

— Проверка покажет.

— Что за проверка? — Я прислушиваюсь к себе, пытаясь уловить беспокойство, означающее, что с Эли что-то происходит. Ничего.

— Прямо сейчас у Кевина начинается жар. Лихорадка бывает весьма опасна для жизни. Если Элиза и серый — единое целое, она попытается его убить.