Во всех случаях отпечатки пальцев совпадают с отпечатками Пенни Карлсон/Шерил Лэнсдаун.

Наконец я кладу трубку и поворачиваюсь к Престеру. Он терпеливо ждет, положив пальцы на край своей клавиатуры.

– Шерил Лэнсдаун может быть одной из самых хладнокровных серийных убийц, о каких кто-либо когда-либо слышал, – сообщаю я. – Полагаю, в прошлом с ней можно связать минимум шесть жертв, и, скорее всего, есть и другие. Это не считая того, скольких людей она обманула и ограбила, но не убила. Похоже, она всегда использует, так сказать, опосредованные методы: яд, падение с лестницы, утопление…

Мы оба некоторое время размышляем над этим. Над тем, каким человеком нужно быть, чтобы делать карьеру хладнокровной преступницы и всякий раз бесследно ускользать. Она никогда не была арестована за что-либо достаточно серьезное, чтобы попасть в общегосударственную базу данных, и, переезжая из штата в штат, ухитрялась не попадать в поле зрения полиции.

Мы можем так никогда и не узнать, сколько именно людей она убила. Только то, что их, вероятно, было больше, чем мы уже обнаружили.

– Лучше всего записать все это и отправить в ТБР, – говорит Престер. – Они, скорее всего, решат вывести это на федеральный уровень, поскольку теперь речь идет о расследовании в нескольких штатах. Это выходит далеко за пределы нашего городка, Кец. Передай это дело наверх. Если она отправилась еще куда-то, ее найдут.

Когда я заканчиваю составлять суммарный отчет, приходит электронное письмо из ТБР. Кости, которые мы нашли на холме, принадлежат Томми Джарретту. Он лежал в том лесу с того дня, как пропал. Он не бросал Шерил и своих еще не родившихся детей. И я искренне сомневаюсь, что это был просто несчастный случай.

Шерил. Все опять сводится к Шерил.

Я не хочу передоверять кому-то еще возможность свершить правосудие за смерть этих девочек, но Престер прав: у меня действительно нет выбора.

Для меня это расследование окончено.

Но у меня нет ощущения, что это так.

* * *

Гвен звонит ближе к полудню, и у нее есть что сказать мне, потому что она нашла информацию на Дугласа Адама Принкера. Честно признаться, я почти забыла о нем в потоке открытий относительно Шерил, хотя его имя упоминалось в связи с ней, и я намеревалась взглянуть в эту сторону. Но Гвен сделала это за меня.

Оказывается, за мистером Принкером – который, по словам соседки, беседовавшей с Гвен, нередко сбрасывал скорость, проезжая мимо дома Шерил – тянется хвост не самой чистой репутации, в том числе на него неоднократно жаловались в полицию за домашнее насилие. Недавно он женился на женщине с ребенком, и мне жалко его жену: вряд ли Дуглас изменит своим привычкам.

На его имя действительно зарегистрирован белый фургон, но такой старый, что наверняка доезжает свои последние сотни миль. Кредитная история мистера Принкера пестрит неоплаченными счетами, а его трейлер находится под угрозой конфискации из-за долгов. Если на его счету когда-либо оказывалось четыре сотни долларов, для него это была большая удача. Ему должно было казаться, будто у Шерил есть все блага мира.

Все могло быть очень просто. Может быть, Принкер увидел возможность заполучить женщину с деньгами, планировал ограбление, однако что-то пошло не так. Учитывая историю Шерил, это было бы иронично. Но если так, то зачем похищать ее? На ее банковском счету не наблюдается никакого движения, так же как и на счетах двух кредитных карт, открытых на имя Шерил.

Гвен приложила трудовое резюме Принкера. В настоящее время он работает неполный день на нортонской свалке, и когда я звоню ему, выясняется, что он на работе.

– Свалка? – Престер откидывается на спинку кресла. – Полагаю, ты все поняла.

Я надеваю куртку и жалею, что не оделась сегодня во что-нибудь старое.

– Да, поняла, – отвечаю. – Если только вы не соскучились по работе и не желаете вдохнуть запах этого чудного места.

– Кеция Клермонт, за свою карьеру я дважды обшаривал эту свалку в поисках двух разных орудий убийств и нанюхался отбросов на всю оставшуюся жизнь. Так что наслаждайся ими сама. – Он снова принимается печатать, но, когда я прохожу мимо, поднимает на меня взгляд. – И будь осторожна.

Это наша версия дружеских объятий.

Я резко оборачиваюсь, когда слышу из его уст странный звук, похожий на сдавленный стон; вернувшись к его столу, вижу, как Престер сидит, болезненно сгорбившись. Лицо у него пепельно-серое, он прижимает ладонь к солнечному сплетению. Увидев, что я вернулась, морщится и говорит:

– Все в порядке. Язва обострилась, вот и все. Я записался к чертову врачу на следующий понедельник. Прекрати хлопотать надо мной.

Он говорит искренне. Мне все это не нравится, но он, по крайней мере, достаточно разумен, чтобы обратиться за медицинской помощью, – и слава богу.

Я оборачиваюсь и вижу, как сержант Портер смотрит на нас обоих. Указываю на Престера, потом на свои глаза, и Портер кивает.

Он присмотрит за Престером в мое отсутствие.

* * *

Я направляюсь к свалке, которая расположена достаточно далеко от города, чтобы запах практически не долетал до его центра. Однако понять, что приближаешься к ней, достаточно легко. Учитывая, что неподалеку от свалки расположены канализационные отстойники, это сочетание – нерядовое испытание для обоняния.

Чайки кружат над горами мусора, словно стервятники; загнутые назад крылья ловят воздушные потоки. Я не люблю этих тварей и точно знаю, что какая-нибудь из них на меня обязательно нагадит. Но, как и сказал Престер, иногда приходится понюхать отбросы – и сейчас мне предстоит именно это.

Вонь едва не сбивает меня с ног, когда я вылезаю из машины, но я пробиваюсь через этот невидимый туман к маленькому, выкрашенному желтой краской зданию конторы. Невероятно, но окна домика открыты. Может быть, те, кто там работает, просто притерпелись.

Я заглядываю в окно и показываю массивному мужчине, сидящему за столом, свой жетон.

– Добрый день, – говорю. – Кеция Клермонт из Нортонского полицейского управления. Мне нужно поговорить с Дугласом Принкером.

– Вы имеете в виду – с Младшим? Он вон там, на гребне, работает на мусородавилке. Большая такая машина с катком впереди. Вы ее точно не проглядите. Он только что закончил обедать, так что уже должен снова быть там.

– Я могу туда доехать?

– Только если у вас есть трактор. Машинам въезд воспрещен.

Он показывает мне на карте, где искать Младшего, и я огибаю здание конторы. Широкая дорожка вьется вверх по холму, светлая почва утрамбована в камень тракторами, которые проезжают здесь каждый день. Подниматься наверх было бы нетрудно, если б не вонь. Чайки кричат и ныряют в мешанину белых, синих, зеленых и красных пакетов, усеивающих склон – скоро эти пакеты будут утрамбованы какой-нибудь мусородавилкой. Что для человека мусор, для летающей крысы – сокровище.