– Ну как? Тебе лучше? Наверное следовало сразу сказать тебе, что при вскрытии захоронения присутствовал священник и были произведены все необходимые церемонии… все было в точности так же, как если бы она была одной из Избранных. Специальная служба по моему разрешению. А после того, как были произведены исследования, буквально каждый атом вернули на место и могила была закрыта с соблюдением всех положенных обрядов. – Это правда, Хью, – сурово сказал Джозеф. – Я был там. И я возложил на могилу свежие цветы. Цветы, которые всегда будут свежими, как мне сказали.

– Конечно, будут, – подтвердил Понс. – До тех пор, пока они не распадутся от обычной эрозии. Я не знаю, почему вы используете для этого цветы, но если необходимы еще какие-нибудь обряды или нужно принести какие-нибудь жертвы во искупление того, что на ваш взгляд святотатство, то только скажи. Я человек широких взглядов. Я прекрасно понимаю, что в иные времена и обычаи были иными.

– Нет. Нет, пусть будет так.

– Как хочешь. Все это пришлось сделать по научной необходимости. И мне показалось, что это разумнее, чем отрезать, например, один из твоих пальцев. Другие тесты также заставили моих ученых примириться с очевидностью. Пища, законсервированная методом настолько древним, что я сомневаюсь, знает ли кто-нибудь из современных специалистов по гастрономии, как их воспроизвести… а все же продукты оказались вполне съедобными. По крайней мере несколько слуг ели их и никто не отравился. И еще этот удивительный перепад радиоактивности между внутренней и наружной поверхностями покрытия. Я им намекнул и насчет этого. Основываясь на информации, полученной от Джо, я приказал им искать данные в подтверждении того, что это событие произошло в начале войны между Западом и Востоком, в ходе которой было уничтожено все Северное полушарие.

И они нашли эти данные. Расчеты показали, что сооружение вероятно находилось в эпицентре атомного взрыва. И все же оно было целехонько. На почве этого возникла теория настолько дикая, что я не буду утомлять тебя, излагая ее. Я просто велел им продолжать исследования.

Но самое главное – это целый ряд подлинных исторических сокровищ. Я ведь историк, Хью. История, если ей правильно воспользоваться, может поведать обо всем на свете. И сокровищем, само собой, являются те книги, которые попали сюда вместе с вами. Я не преувеличивая могу сказать, что теперь они – самое ценное мое достояние. В мире имеется всего лишь две копии Британской Энциклопедии, но они не того же издания и пребывают в таком плачевном состоянии, что скорее просто редкость, чем источник, с которым мог бы работать ученый. В Смутные Времена о них, видимо, никто не заботился. – Понс откинулся назад и казался прямо-таки счастливым. – Но моя зато в превосходном состоянии! – И добавил. – Я прекрасно понимаю значение и других книг. Буквально все они – сокровища. Особенно «Приключения Одиссея», которые известны только по названию. Наверное, иллюстрации также относятся ко временам Одиссея?

– Боюсь, что нет. Художник в мое время был еще жив. – Это плохо. Но, тем не менее, они интересны. Примитивное искусство, гораздо более сильное, чем наше современное. Но я слегка преувеличил, сказав, что самое ценное мое приобретение – это книги.

– Почему?

– Потому, что самое ценное, это – ты! Вот почему! Разве ты не рад этому?

Хью слегка помедлил, затем ответил:

– Рад, если это правда. (Если правда то, что я твоя собственность, ты, надменный ублюдок, то уж пусть я лучше буду ценной собственностью).

– О, конечно, конечно. Если бы ты говорил в модальности подчиненного, ты не смог бы выразить сомнение. Помни, Хью – я никогда не лгу. Ты и… Ну, тот, другой, как его? Джо?

– Дьюк.

– Вот-вот, Дьюк. Джо очень высокого мнения о твоей образованности и немного более низкого о его. Но дай я объясню. Есть и другие ученые, которые владеют Древним Английским. Правда, я не владею ни одним. Поскольку он не лежит в основе ни одного из современных языков, занимаются им очень немногие. Тем не менее, ученых я мог бы найти. Но мне никогда не найти такого специалиста, как ты. Потому, что ты на самом деле жил в то время, ты сможешь делать переводы со знанием дела без этих сводящих с ума четырех, а то и пяти разных толкований одного и того же отрывка, которые обесценивают большую часть переводов древних текстов, а все потому, что ученые не знают, о чем же на самом деле писал древний автор. Я называю это нехваткой культурного контекста. И вне всякого сомнения, ты сможешь объяснить мне вещи, которые очевидны для тебя и непонятны мне.

Ведь так? Так, теперь ты понимаешь, что мне нужно? Начинай с Британской Энциклопедии. Начинай прямо с сегодняшнего дня, садись за перевод. Просто как можно скорее нацарапай перевод, а в презентабельный вид его приведет уже кто-нибудь другой. Понимаешь? Ну и хорошо, тогда иди и начинай.

Хью с трудом сглотнул.

– Но, Понс, дело в том, что я не умею писать на Языке.

– ЧТО?

– Меня учили только говорить, но никто не учил меня писать и читать.

Понс прикрыл глаза.

– Мемток!

Главный Управляющий дворца появился так быстро, что его можно было заподозрить в подслушивании. А так они и было – способом, о котором, как он считал, ничего не известно Лорд Протектору… но все же Мемток на всякий случай тяжело дышал. Такие вещи, конечно, были довольно рискованны, но он считал, что это необходимо для более тщательного исполнения своих обязанностей. По крайней мере, это было гораздо лучше, чем засылка сюда прислуги, которая была бы не совсем глухонемой.

– Мемток, я ведь велел тебе научить его говорить, читать и писать на Языке.

Хью слушал их разговор, потупив глаза, в то время как Главный Управляющий пытался возражать, что подобного приказа ему никто не отдавал (это действительно было так) но, тем не менее, он был выполнен (очевидная ложь), и что он вовсе не пытается возражать Лорду Протектору (вещь совершенно нетерпимая, невозможно даже и представить, что бы кто-нибудь попытался).

– Чушь, – изрек в конце концов Понс. – Я и сам не могу понять, почему я тебя все никак не отправлю в шахты? Ты бы прекрасно смотрелся в угольной шахте. Белизну твоей кожи прекрасно бы оттеняла въевшаяся в нее здоровая угольная пыль. – Он слегка пошевелил своим жезлом и Мемток побледнел еще больше. – Ладно, исправляй свой промах. Пусть полдня с ним занимаются чтением и письмом, а другую половину пусть он переводит и диктует в рекордер. Я мог бы и раньше подумать об этом – письмо занимает слишком много времени. Но все равно, я хочу, чтобы он умел читать и писать. – Он повернулся к Хью. – Еще что-нибудь тебе нужно? Подумай!

Хью начал излагать длинную фразу с необозначенной направленностью речи, с помощью которой попросить было ничего нельзя, поскольку речь адресовывалась от нижестоящего к вышестоящему.

Понс оборвал его.

– Говори прямо, Хью. Мемток, зажми уши. В присутствии Мемтока можешь обходиться без церемоний. Он член моей внутренней семьи, мой племянник по духу, если не в глазах моей собственной старшей сестры. Можешь открыть уши.