Перл не узнала девушку, которая вчера подошла к ней в вестибюле компании Apricity. И только когда раздался этот знаменитый хриплый голос, она присмотрелась к коротким волосам и полупрозрачным бровям и ресницам.

– Калла? – спросила она, а девушка приложила палец к губам с заговорщической улыбкой.

– Уже нет. Я собираюсь выбрать новое имя. – Девушка обвела взглядом людей в вестибюле, которые проходили мимо, не останавливаясь и не глядя на нее. – Думаю, Герт.

Перл удивилась. Другими были не только волосы и макияж – даже осанка и скулы Каллы выглядели по-другому.

– Я ухожу из бизнеса, – весело сказала Калла.

– Да? А Мэрили…

– Согласна. Это была ее идея.

– Что ты…

– Собираюсь делать? Немного попутешествую. С другом.

– Не так давно это было бы ужасно. – Перл сжала ладонь Каллы. – Я рада, что ты уходишь на пенсию.

– О, я вовсе не ухожу на пенсию! – Она улыбнулась, и ее нос сморщился от наивности Перл. – Я просто исчезну на год. Немного пошумлю. Для моего возвращения.

Калла выдернула ладонь из руки Перл и послала ей воздушный поцелуй, а затем незаметно слилась с толпой. Сделав несколько шагов, она обернулась и крикнула:

– Прости за то, что не могу быть твоей машиной!

И теперь, когда машина заговаривает с Перл, женщина не уверена, чей голос она использует, но явно не Каллы.

«Это рутина уединения», – повторила машина.

Рутина уединения. Да. Зачем она вообще пошла на свидание сегодня вечером?

«Эллиот», – говорит машина.

Правильно. Она назначила свидание из-за Эллиота.

Несмотря на то что после рабочего дня бар был набит битком, Перл сразу заметила мужчину, с которым собиралась встретиться. Он сидел за столом в дальнем углу, лицом к двери, а у его ног, словно собака, лежал сложенный велосипед. Волос на его голове почти не было, но морщины выглядели правильными – они появились от того, что он улыбался, а не хмурился.

Машина напомнила Перл его имя: «Мейсон».

Когда она подошла к столу, он поднялся. Это хорошо? Что он поднялся?

«Да, – ответила машина. – В этом переполненном, заурядном мире любой жест, выражающий то, что один человек узнал другого, каким бы незначительным этот жест ни был, – это хороший знак».

«Но если он подвинет для меня стул, – подумала Перл, – это будет слишком».

«Если он подвинет стул, это будет проявлением лицемерия», – согласилась машина.

Мейсон не подвинул стул, а просто пожал руку, которую протянула Перл, и спросил, может ли он принести ей выпить.

– Водку с мартини, – сказала она, – и капелькой оливкового сока.

– Капелькой оливкового сока, – повторил Мейсон и скрылся в толпе.

«Грязная» – вот каким словом можно было описать подготовку этого заказа, но Перл не хотела произносить слово «грязная» в первом же предложении на первом своем свидании за много лет.

«Три, – сказала машина, – последний раз ты ходила на свидание три года назад. Три года и пять месяцев, если быть точной».

Три года (и пять месяцев) назад она встречалась с Дэвидом, но это длилось недолго. Дэвид разведен. Дэвид – стоматолог-ортодонт. Дэвид – активный гражданин, который один выходной в месяц посвящал помощи нуждающимся. Перл был очень тесно знакома с альтруизмом Дэвида – с ударением на слово «тесно». Во время секса Дэвид всегда был одет в благодарственные футболки, которые он получал за свою волонтерскую работу. «Благотворительная раздача продуктов для бездомной молодежи» сверху и голое тело снизу. «Благотворительный забег для помощи больным раком кожи» сверху и голое тело снизу. Перл начала думать об этом как о «благотворительном сексе». Достаточно сказать, что это была не любовь.

«У тебя было свидание на прошлой неделе, – с хитрецой сказала машина. – Если считать Эллиота».

Нет, Перл не считала Эллиота. Она также не считала свиданиями те ночи, когда он оставался у нее. Эллиот не знал, что Перл сейчас здесь, в баре. Не знал он и то, что она создала профиль в Spark Stats. Процесс, как сообщило ей приложение, должен был занять от тридцати до сорока пяти минут, но Перл справилась всего за десять. Эта спешка – показатель ее безразличия. В разделе «Мой любимый фильм» она написала название последнего, который смотрела. На аватар поставила фотографию со своего рабочего бейджа. Ультрафиолетовое излучение и ее забавная челка – да кого это волнует? Явно не Перл.

– Оливковый сок, – пробормотала она, словно выругавшись.

«Ты знаешь, что когда ты произносишь слова „оливковый сок“, – сказала машина, – это похоже на „я люблю тебя“?»

«Мы делали так, когда были детьми», – ответила Перл.

«Ты когда-нибудь замечала, что люди часто так делают? – спросила машина. – Говорят „мы“ о тех людях, которых знали в детстве, без каких-либо имен или других отсылок».

«Не замечала, – признала Перл. – Но ты права. Люди часто так делают».

Перед ней поставили бокал.

– Водка с мартини и капелькой оливкового сока, – сказал Мейсон и сел на свое место, поставив ноги на велосипед и сложив руки на пухленьком животе.

– Когда мы были детьми, – сказала ему Перл, – мы произносили слова «оливковый сок». А потом, когда кто-нибудь говорил: «Я тоже тебя люблю», мы смеялись и говорили ему, что мы не произносили: «Я люблю тебя», мы сказали: «Оливковый сок».

Мейсон поднял брови, морщины на его лбу тоже поднялись.

– Только не говори мне, что ты произносишь «оливковый сок» на первом свидании.

«Похоже, у него есть чувство юмора», – констатировала машина.

Час спустя, несмотря на прежние обещания самой себе, Перл осталась на второй бокал. К ним присоединилась и машина, теперь находившаяся на авансцене из пустых бокалов, которые для нее расставил Мейсон, – сверкающая и спокойная. Перл достала машину из футляра, потому что Мейсон попросил на нее взглянуть.

– Как-то раз я ходил к хироманту. У психотерапевта я был… – Мейсон прикрыл рот и прошептал: – …больше, чем один раз. Моя бывшая жена наняла дизайнера по интерьеру, и та поменяла все наши светильники, что должно было решить все наши проблемы. – Он постучал каблуками по велосипеду. – Я тренируюсь. Я много сделал во имя счастья…

– Ты хочешь сказать, что никогда не сидел перед Apricity, – перебила его Перл.

– Верно. Именно это я и собирался сказать.

– А потом ты спросишь, смогу ли я сейчас сделать это для тебя. Но я не могу! У меня нет с собой набора для взятия пробы, и, кроме того, – она коснулась края машины, – за моей работой следят.