выскочив из окопа с размаху, запустил чугунный шар в уцелевших и разворачивающих коней турок. Бах! – рванула его, а за ней вторая, третья и четвёртая гренада подрывников.

Турки не приняли ближний бой и, развернув коней, уносились прочь от этого страшного места. Половина их отряда была разорвана в клочья, покалечена и посечена осколками буквально за одну минуту. Какая уж тут атака, когда из леса в упор по ним били картечью десятки орудий! Ещё и летели пули егерей! А по дороге, отстрелявшись из ружей, шла в штыковую пехота. Похоже, русских здесь было гораздо больше, чем они изначально думали. Чтобы с ними воевать, нужны были подкрепления и пушки. Больше сломя голову они уже не будут на них лезть!

– Лужин, отстанешь со своим плутонгом на сто шагов! Всем остальным колонной бего-ом ма-арш! – отдал команду капитан. – Уходим, братцы! У нас ещё два десятка вёрст пути до реки!

Глава 6. К генералу Суворову!

– Ваше высокоблагородие, особая отдельная рота егерей задачу, поставленную ей командованием, выполнила! На этом выходе мы потеряли четверых рядовых убитыми. С серьёзными ранениями у нас пятеро, из них покалечен один старший унтер-офицер Зубов, – докладывал полковнику фон Оффенбергу Егоров. – Разрешите вам представить подробный рапорт по всему нашему делу? К нему же приложена и расписка от премьер-майора Баранова о передаче ему всего того золота, что было укрыто до этого в крепостных развалинах старой крепости.

– Представляй, капитан, почитаю его чуть позже, – кивнул барон. – А вот о событиях последней вашей неделе этого выхода я уже частично посвящён. От генерала Энгельгардта в главное квартирмейстерство пришло донесение о большом волнении турок на их правом берегу. Часть своих сил из гарнизонов больших крепостей они отправили на юг. К ним же на усиление всего придунайского участка напротив Малой Валахии от Види́на и до Турно отправлено подкрепление из под Рущука и Силистрии. Бригада генерала теперь демонстрирует перед противником желание переправиться и всячески старается показать, что у них сил гораздо больше, чем есть на самом деле. Если ему удастся удержать около себя турок хотя бы месяц, то честь ему и хвала. Нашим дивизиям на главном направлении наступления драться будет тогда гораздо легче. Так, только вкратце, чего там натворили такого, что османы как ошпаренные начали носиться и до сих пор вон не угомонятся?

– Если вкратце, господин полковник, то действовали по утверждённому вами плану, – пожал плечами Алексей. – Вместе с сербскими гайдуками разбили гарнизон Заечар и потом вышли на север в сторону Неготина. А чета Стояновича пошла на восток громить Прибалканские гарнизоны турок. Рота по пути к Неготинской крепости уничтожила Слатинский гарнизон и уже затем взяла штурмом саму крепость. Частично её разрушили и вывели всех пленных с собой. По пути пришлось принять бой с высланной из Види́на погоней. Из пяти сотен конного османского отряда половина смогла уйти, ну а половину, стало быть, мы положили. Дальше совершили марш к Дунаю и погрузились в ожидавшие нас суда отряда Кунгурцева. В общем-то это всё, ваше высокоблагородие. Но в рапорте, конечно, те события более подробно отражены.

– Сколько в Неготине всего гарнизона было? – полковник с прищуром посмотрел на Лёшку.

– Ну, сотен пять-то, конечно, там было, – почесал тот в раздумье висок. – Повезло, что до этого они часть сил на юг, под Заечары перебросили, для нас это большим облегчением стало. Да и половину их командования удалось впервые же минуты боя выбить, ну а потом у противника началась паника, и грамотно организовать своё сопротивление он уже не сумел.

– Рискованно, Алексей, очень рискованно, – неодобрительно покачал головой Генрих Фридрихович. – Везенья такого могло бы у вас и не быть, или же оно закончилось бы там слишком быстро. И что бы тогда с вами со всеми стало перед плотным огнём с крепости? Потеряли бы десятка три там ранеными и убитыми под стенами, а потом по остальным бы прошлась конница, всех добивая. Вам вполне достаточно было продемонстрировать только лишь свою активность ну и чуть-чуть покусать разъезды в окрестностях. А не лезть на сами крепостные стены.

– Мы думали про это, господин полковник, но всё же решили рискнуть, – Алексей встал по стойке смирно. – Вся ответственность за исход штурма и выхода в целом лежала только лишь на мне. Если я сделал что-то не так, то с меня и спрашивайте по всей строгости.

– За взятие крепости силами одной роты спрашивать? – усмехнулся фон Оффенберг. – За то, что полторы сотни пленных оттуда пригнал да ещё и погоню разбил? Думаю, для Энгельгардта это большая помощь. Весь ваш выход вкупе тянет на войсковую операцию в глубине территории противника в отрыве от основных сил. Я бы на месте турок обязательно этим озаботился. Ладно, вот эта малая крепость, но там же ещё две большие опорные остались, а лишиться их – это значит потерять всю северную Сербию с открытым направлением на Белград. Ладно, молодец, удачно в этот раз у вас всё там получилось. Будем составлять реляцию в военную коллегию, как-никак это ведь они там весь этот выход сами курировали. Пусть теперь докладывают, как под их прямым руководством армейские части осман в Сербии потрясли. Гладишь, и про вас тоже не забудут, может, даже и спасибо скажут, – с ироничной улыбкой произнёс барон.

– Да нам-то что это спасибо, Генрих Фридрихович, главное, живые вернулись. Да и то вот не все, – вздохнул Алексей. – Карпыча, старшего моего унтера, жалко, учил он меня егерской науке в самом начале службы. Две войны ведь солдат прошёл, и вот на тебе – без руки остался. Как же ему теперь далее-то жить? Ни кола ни двора, а армия для него за семью и за сам дом.

– Война, Алексей, – развёл руками полковник. – Она ведь не щадит ни старого, ни малого. Пристроит, чай, куда-нибудь твоего Карпыча наше военное ведомство. Или в инвалидную команду, или, может, в богадельню какую. Не оставят без куска хлеба солдата. А заместо убывших ты набирай новых людей, тут, как я уже говорил, тебе отказа ни в чём не будет. Что-то хочешь сказать мне? Вижу, мнёшься же, ну говори.

– Так точно, господин полковник. С нами из выхода вернулась пара десятков сербов, в том числе и целая семья из Слатины. Оставить их там, в Сербии, нам никак нельзя было, казнили бы всех турки. Мы их из подвала гарнизонного дома высвободили, тогда, когда это село занимали. Все они просятся в российское подданство, а четверо молодых парней и вовсе жаждут воевать в