Зря он на себя наговаривает, зря прикидывается старцем. А ведь если он выпрямится, перестанет потряхивать головой и левой рукой, наденет подобающий его положению камзол… В воображении предстал импозантный, все еще привлекательный мужчина лет шестидесяти.

– Ой, девонька, по глазам вижу, что-то ты не о том думаешь, – лукаво улыбнулся дед, забыв про нервный тик.

– Дед, а зачем вся эта комедия, ты же еще полон сил? – тихо спросила я у него. – И про руку с головой иногда забываешь.

– Ох, внученька, пойдем, присядем, стар я уже долго стоять, – громко сказал дед и цепкими пальцами ухватился за мой локоть, а потом уже продолжил тише: – Все просто, мы ведь из долгожителей, из прямых потомков араев, ты ведь изучала наше древо. Вот сколько лет мне, как ты думаешь?

– Семьдесят, но если бы ты перестал изображать старца, больше пятидесяти пяти тебе было бы не дать.

– Рибби, мне девяносто четыре, а твоему отцу шестьдесят. Можешь себе представить, какой ажиотаж это вызовет в обществе? Вот и приходится прибегать к уловкам, опять же завистники думают, что мне недолго осталось топтать землю, вот и не спешат с покушениями, – дед хмыкнул и улыбнулся. Я помогла ему сесть на диван, понятно, что он мог сделать это и сам, но уже привык играть свою роль. – А теперь рассказывай, что за девочку вы нашли с Двэйном? Будет ли она с достоинством носить наше имя?

Я рассказала ему все, что сама знала о Дэйзи. Дед молча выслушал, покивал головой и попросил позвать девушку. Я позвонила в колокольчик и сказала прибежавшей горничной, чтобы она привела Дэйзи, а на кухню передала мое распоряжение о чае.

Сестренка пришла раньше служанки с чаем и сладостями, последние были, единственной слабостью деда.

– Дэйзи, познакомься, герцог Анзорский, мой дед. Надеюсь, вы поладите, – поддерживающе улыбнулась я девушке, кому, как не мне знать, какое первое впечатление производит дед.

– День добрый, герцог, – присела Дэйзи в реверансе, ей вообще довольно легко давалась эта наука.

– Добрый, добрый. Присаживайся, милая. Делить нам нечего, можешь не опасаться моего неудовольствия. Расскажи-ка лучше, как тебе живется у моей внучки?

Слово за слово, он смог немного разговорить Дэйзи. Но странно, дед спрашивал ее об обычных вещах: как даются новые знания, нравятся ли ей новые платья. «О да, он тоже не любит розовый, но он стар и ему просто не идет этот цвет», Дэйзи улыбалась, сдерживаясь, чтобы не засмеяться в голос. Минут через двадцать дед, сославшись на усталость и отсутствие свободного времени у самой девушки, отослал ее обратно к учителю танцев. Дэйзи с видимой неохотой ушла, сердечно попрощавшись с дедом, как я потом узнала от нее, герцог напомнил ей отца, по которому она очень соскучилась.

Письмо в тот памятный день отнести не удалось, отложили на следующий, но ответ она получила быстро. Двэйн дал мне его прочитать. Хоть я и считала это гнусным, но любопытство было сильнее. Отец Дэйзи писал, чтобы она не делала глупостей и не отказывалась от такого щедрого предложения. Намекнул, что у него в гостях был герцог – это он о Двэйне – и тот ему рассказал все более подробно, чем Дэйзи в письме. Еще написал, что Борн выжил, но ему о судьбе Дэйзи мужчина рассказывать не будет, глядишь, быстрее забудет. А дальше о том, как он ее любит и желает счастья.

– Ты ведь заметила сходство? – спросил дед, когда девушка вышла.

– Не знаю, есть что-то такое неуловимое, но уцепиться не могу. Так на кого она похожа? Я думаю это кто-то из высшего общества, а ты там всех хорошо знаешь.

– Да, оттуда, но пока промолчу, надо навести справки. А ты уловить не можешь только потому, что не видела этого человека молодым, – грустно улыбнулся дед. – Знаешь, она хорошая девочка, неиспорченная, даже жаль кидать ее в такую клоаку, как подковерные игры за престол. Ты же понимаешь, что наследство я перепишу на тебя и твоих детей? Конечно, часть останется твоему отцу: титул, земли, дом, но это маленькая толика. Я значительно приумножил состояние своего отца.

– Дед, о чем ты, нам ничего не надо, да и тебе помирать рано, ты еще с правнуками нянчиться обещал, – обняла его, не люблю, когда он заговаривает о смерти.

– Да, Анна, да. Но все же послушай, сын мой слишком амбициозен, ему я не могу доверить состояние. А ты в меня, уверен, на тряпки и булавки все не спустишь, как твоя мать. Так что как умру, ты станешь опорой нашего рода. Хоть номинально герцогом будет Рейгар, управлять всеми активами, а они у меня не только в нашей стране, будешь ты. Завещание я уже подписал и заверил у короля. Кстати, не отказывайся от поста министра, если Августиан все же не отступится от этой идеи. Ты не сможешь всю жизнь провести в домохозяйках, натура не та. Да и муженьку твоему конкуренты не помешают, чтобы не забывал, какое сокровище ему досталось.

– Дед, но у родителей еще может появиться наследник, – с сомнением предположила я, представляя, как разозлятся отец с матерью, когда узнают о завещании.

– Ну и что, ему еще вырасти надо будет, человеком стать, а это лет двадцать пять, – усмехнулся дед. – Вот тогда и поделите.

– Не будем о грустном, лучше расскажи, как поживают будущие близкие родственники короля Ренье? – я злилась на родителей, обижалась, но все-таки они какие-никакие, но родные.

– Ругаются, мамка твоя обвиняет Рейгара в черствости и равнодушии. Дескать, ради влияния на короля Ренье ему плевать на собственного ребенка. Что он бросил тебя в лапах тирана и садиста. В ответ он обвиняет Алисандру в том, что если бы не ее чрезмерная забота, то ты бы не сбежала к первому встречному, сделавшему тебе предложение.

Я расхохоталась, в лицах представляя эту картину. Мы с дедом еще много о чем тогда поговорили, было жаль с ним расставаться, он обещал захаживать и не давать мне закисать. И он не обманул, на следующий день принес с собой кучу документов, не сам, конечно, а слуга следом за ним. Это были копии купчих на дома, поместья, банки, у нас и за границей, все это мне следовало изучить и разобраться. В будущем именно мне ими владеть.

Двэйн свое обещание сдержал, графиню Диолан мы с ним навестили вместе. Я ожидала тюремной камеры, мрачной и сырой, а супруг привел меня в светлое крыло тюремной больницы, где у вдовы была вполне комфортабельная комната. Чистая, теплая, обои в цветочек, занавески, столик, кровать и даже полочка с книгами. Только решетка на окне портила все впечатление.

Графиня лежала на кровати, похудевшая, бледная, с затаенным страхом в глазах.

– День добрый, леди Диолан. Как вы сегодня себя чувствуете? – спросил Двэйн.

Женщина вздрогнула, сильнее натягивая на себя одеяло, хотя в комнате и без того было душновато.

– Неплохо, герцог Варрийский, неплохо. Зачем вы опять пришли? Я уже отвечала на все ваши вопросы. Я не знаю, кто пытался меня отравить и за что. Я не убивала Элеонору, хотя эту тварь еще при рождении следовало утопить, истинное отродье своего мерзавца отца, – женщина пошла красными пятнами и закашлялась. – Уходите, я не хочу никого видеть.