– Не уезжай, – попросил он.

– Уже решено.

Матт хотел сказать ей, что он чувствовал. Найти нужные слова и убедить остаться. Но выразить свои чувства, дать волю эмоциям оказалось слишком сложной задачей для человека его склада. Он не знал, с чего начать.

– Что ты станешь делать в Лос-Анджелесе? – спросил он опустошенно.

Она пожала плечами.

– Найду что-нибудь.

Он и не сомневался. Такие девушки, как Джесс, – большая редкость. Хорошенькая, умная, беззащитная и проницательная. Моментально какой-нибудь мужик подхватит ее, как коршун цыпленка. Какая-нибудь скотина. В то время как он, Матт Трайнер, можно сказать, городская знаменитость, не может даже подобрать слов, чтобы уговорить ее остаться.

– Не пропадай, – проговорил он внезапно охрипшим голосом.

– Конечно, – бросила она.

Но он знал, что она уходит навсегда.

С дядей Костой было почти так же хорошо, как год назад с Джино, в те времена, когда Сьюзан Мартино еще не ворвалась в их жизнь.

Лаки допоздна изливала ему душу. Все ее страхи и разочарования, надежды и мечты вырвались на свободу. Он терпеливо слушал, не перебивая и не комментируя.

– Я так люблю Джино, – закончила она с чувством, когда первые лучи восходящего солнца проникли в уютную гостиную его квартиры с видом на океан. – Но одновременно я ненавижу его. – Она провела рукой по своим непослушным черным кудрям, жест, который немедленно напомнил Косте Джино. – Он иногда бывает таким... таким... глупым! – Она вскочила и зашагала взад и вперед по комнате. – Сьюзан Мартино – не для него. Она всего-навсего фальшивая, манерная сука с внешностью леди. Ей нужны только его деньги. Она сделает его несчастным. Любому дураку это ясно. Как же он не видит очевидных вещей?

– Лаки, – сказал Коста, тщательно подбирая слова. – Джино такой же, как и ты. Он знает, что ему нужно, и он всегда добивался своего. Если уж он решил жениться на этой Мартино, он женится. И что бы мы с тобой ни говорили, это ничего не изменит.

– Я знаю.

– К тому же, а вдруг ты ошибаешься. Возможно, ему будет с ней хорошо. – Он глубоко вздохнул. – Мужчине нужна женщина. Плохо жить одному.

– Он не жил один, – вскинулась Лаки. – У него была я.

– Ты делила с ним постель по ночам? – тихо спросил Коста.

– Он мог трахаться когда угодно и сколько угодно, – защищалась Лаки.

– А тебе никогда не приходило в голову, вдруг мужчине его возраста требуется нечто большее, чем просто очередное ночное приключение? Когда приходит старость, Лаки, становится важным другое – духовная близость. Хочется, чтобы кто-то о тебе заботился.

– Но ты один. И счастлив.

– Если бы мне встретилась подходящая женщина, я бы женился на ней не раздумывая.

– Черт, – пробормотала Лаки. Кругом одни поражения.

– Смирись с неизбежным, – заключил Коста. – Ты поступаешь правильно, переезжая в Нью-Йорк. Теперь ты сможешь оглядеться и начать делать то, что сама хочешь. Тебе надо порвать ту нить, что связывала тебя с Джино. До сих пор все, что ты делала, ты делала с одной целью – заслужить его одобрение. Пришло время начать жить ради самой себя.

Лаки прожила в Майами три дня. Погода стояла прекрасная, сложностей никаких, а дядя Коста был интересным и мудрым собеседником.

В субботу рано утром она вылетела в Нью-Йорк, который встретил ее дождем, суетой и атмосферой враждебности. Улицы кишели людьми. О Господи! Как она, оказывается, соскучилась по ритму большого города. Она тут же воспрянула духом. В воздухе было разлито возбуждение. Нью-Йорк – это вызов. Коста прав, ей надо начать жить своей собственной жизнью. Иначе она сама потом пожалеет.

Лаки остановилась в отеле «Пьер» и задумалась, с чего начать.

Ее ждали две записки о звонках. Во-первых, звонил Коста. Он просто хотел убедиться, что она благополучно долетела. Второй – от доктора Лиз Тирней. А ей-то что нужно?

В ней шевельнулось дурное предчувствие. Все эти глупые анализы, на которых настояла Лиз... а вдруг с ней что-нибудь не так? О черт! Она ведь действительно сильно уставала в последнее время.

Убедив себя в том, что страдает от какой-то ужасной болезни, Лаки набрала телефон врача.

Лиз Тирней говорила веселым тоном и сразу перешла к делу.

– Лаки, – объявила она своим шелестящим голосом. – Я с радостью сообщаю, что вам все-таки придется замедлить темп вашей жизни.

– Это еще почему? – настороженно спросила Лаки.

– Потому, дорогая моя, что вы беременны.

Кэрри Беркли со смешанными чувствами ожидала дня своего шестидесятисемилетия. С одной стороны, выглядела она прекрасно. Подтянутая, спортивная, с гладкой, практически нетронутой временем черной кожей и только редкими проблесками седины в коротких черных, постриженных по последней моде волосах.

С другой стороны, шестьдесят семьесть шестьдесят семь, и от этого никуда не денешься. Если набраться смелости и трезво оценить ситуацию... она, конечно, старуха.

Кэрри даже вздрогнула от этой мысли, пришедшей в ее голову, когда она в спешке наводила порядок в своем доме на Фаер-Айленде, поправляя подушки на диванах и по-новому расставляя свою коллекцию безделушек из серебра.

Дом был очень мил. Уютный и со вкусом обставленный, достойное отражение избранного ею для себя стиля. Редкий месяц обходился без умоляющего звонка из редакцни «Вога» или «Харперс Базар», чтобы она еще раз позволила им сфотографировать ее интерьеры.

– Ни за что, – неизменно отказывала она. – Я больше не желаю привлекать к себе внимание.

И она ничуть не кривила душой. Три года назад Кэрри развелась с мужем, известным бизнесменом и владельцем театров, Эллиотом Беркли. И тем caмым избавилась от бремени светской жены богатого мужчины. От бремени, что так долго несла всем известная, очаровательная миссис Эллиот Беркли, идеальная хозяйка, образец идеального вкуса, идеальная, идеальная, идеальная...

Если бы они только знали правду...

Кэрри Джонс, тринадцатилетняя проститутка, отправленная на панель собственными бабкой и дядей. Подобранная негодяем по кличке Белый Джек, который посадил ее на иглу. В пятнадцать она оказалась в психиатрической лечебнице, безумная и абсолютно никому не нужная. Умри она – никто бы и ухом не повел.

Она провела под замком девять долгих, мучительных лет. А потом – работа. Бралась за все – от места прислуги до наемной партнерши в танцевальном клубе. Так длилось до тех пор, пока не обнаружила, что беременна, и тогда поняла, что они с ребенком смогут выжить только в одном случае – если она вернется к той жизни, которую так хорошо знала.