«Не я владею оружием – оружие владеет мной, – думал он. – Значит, я уже не испытываю перед ним восторга? Все мое существо восстает против того, что я сделал. Исчезло не только преклонение перед этим кольтом – исчезла сама страсть к коллекционированию. Увы! Опора моей жизни, тихая гавань…»

Он остановил велотакси и велел рикше везти его на Монтгомери-стрит, к магазину Роберта Чилдэна.

«Утеряна ниточка, связывавшая меня с любимым занятием. Надо разобраться. Понять, что со мной случилось.

Возможно, удастся преодолеть страхи с помощью хитрости: обменять пистолет на другую старинную вещь. Для меня история этого револьвера слишком конкретна. В самом худшем смысле. Это воспоминание останется со мной, в моей психике, но для кого-нибудь другого револьвер будет самым обыкновенным предметом старины. Как только я избавлюсь от кольта, все мои проблемы уйдут в прошлое, – решил Тагоми, чувствуя прилив сил. – Ибо дело не только в моей психике, но и – что полностью соответствует теории историчности – в самом револьвере. Мы с ним связаны».

Веломобиль подъехал к магазину.

«Я здесь столько всего приобрел, – подумал Тагоми, расплачиваясь с рикшей. – И для себя, и для деловых подарков».

Он быстро вошел в магазин. У кассы стоял Чилдэн и протирал тряпкой какую-то вещицу.

– Мистер Тагоми, – поклонился Чилдэн.

– Мистер Чилдэн, – поклонился в ответ Тагоми.

– Какой сюрприз! Я весьма польщен. – Чилдэн вышел из-за прилавка.

Тагоми заметил перемену в хозяине магазина. «Какой-то он не такой, как всегда. Менее разговорчивый, что ли. Вот и хорошо, а то вечно болтает, суетится. А вдруг это дурной знак? Все может быть».

– Мистер Чилдэн, – заговорил Тагоми, ставя портфель на прилавок и расстегивая замок. – Мне бы хотелось обменять на что-нибудь другое вещь, купленную у вас несколько лет назад. Помнится, вы совершали подобные сделки.

– Да, – кивнул Чилдэн. – Но все зависит от ряда факторов. Например, от состояния вещи. – Он встревоженно посмотрел на посетителя.

Тагоми молча выложил тиковый футляр.

Некоторое время они разглядывали револьвер и жестяную коробочку, в которой недоставало боеприпасов. По лицу Чилдэна пробежала тень. «Не хочет, – догадался Тагоми. – Ну что ж, делать нечего».

– Вы не заинтересовались? – спросил он.

– Нет, сэр, – твердо ответил Чилдэн.

– Не буду настаивать. – Тагоми почувствовал, как его покидают силы. «Сдаюсь, – с грустью решил он. – Увы, во мне силен уступчивый, слабовольный инь».

– Простите, мистер Чилдэн.

Тагоми поклонился и уложил револьвер в портфель. «Судьба. Придется жить с этой вещью».

– Вы огорчены, сэр? – спросил Чилдэн.

– Вы заметили? – досадуя на себя, произнес Тагоми.

– У вас есть какая-то особая причина продать эту вещь?

– Нет, – ответил Тагоми, пряча от чужих глаз частицу своего внутреннего мира, что надо было делать с самого начала.

Помедлив, Чилдэн произнес:

– Я… сомневаюсь, что этот револьвер куплен в моем магазине. Не могу его припомнить.

– Я в этом уверен, – сказал Тагоми. – Впрочем, не имеет значения. Пусть будет так, как вы решили. Я не в претензии.

– Позвольте показать вам новые поступления, – предложил Чилдэн. – Надеюсь, вы не торопитесь?

В душе Тагоми всколыхнулось знакомое чувство.

– Что-нибудь интересное?

– Прошу вас, сэр. – Чилдэн подвел его к прилавку у противоположной стены. Под стеклом на черном бархате сверкали маленькие металлические завитушки самых замысловатых форм.

– Я показываю их каждому посетителю, – признался Чилдэн. – Вы знаете, что это такое, сэр?

– Похоже, бижутерия, – предположил Тагоми, угадав в одной из вещей брошь.

– Разумеется, это американские изделия, но они не старинные, сэр.

Тагоми поднял глаза.

– Сэр, это современное искусство. – Бледное, невыразительное лицо Роберта Чилдэна горело восторгом. – Перед вами – новая жизнь моей страны. Она начинается с крошечных всходов, ростков красоты.

Тагоми с деланным интересом перебрал безделушки.

«Да, – подумал он, – в них есть нечто новое, оживляющее. Закон Дао: повсюду еще господствует инь, а в темнейших глубинах уже вспыхивают первые искорки света. Так было, так будет. И все же, к несчастью для нас обоих, я не могу, как Чилдэн, прийти в восторг от этих железок».

– Очень мило, – пробормотал он и положил украшения на прилавок.

С натугой в голосе Чилдэн заявил:

– Сэр, это не приходит сразу.

– Простите?

– Это надо увидеть сердцем.

– Вы обратились в новую веру, – заключил Тагоми. – Хотел бы и я тоже… Но увы – не могу. – Он поклонился.

– Кто знает, – задумчиво произнес Чилдэн, провожая его к выходу.

«Попытается продать мне что-нибудь», – решил Тагоми.

– Ваша убежденность сомнительна, – сказал он в дверях. – Мне кажется, вы избрали не самый верный путь.

На лице Чилдэна не было и тени прежнего раболепия.

– Простите, но я уверен в своей правоте. В этих вещах я отчетливо вижу крошечный зародыш будущего.

– Да будет так, – согласился Тагоми. – Но меня не вдохновляет ваш англосаксонский фанатизм. – Он чувствовал, как в душе торговца пробуждается надежда. Его надежда, его вера в себя. – Всего доброго, – поклонился Тагоми. – На днях я к вам загляну – проверю, сбываются ли ваши пророчества.

Он взял портфель и двинулся прочь. «С чем пришел, с тем и ухожу. Ничего не обретя. Не представляя, с чем вернуться в мир. А что, если купить одну из тех странных безделушек причудливой формы? Подержать ее, рассмотреть повнимательнее, подумать… Может быть, со временем она подскажет мне путь? Сомнительно, правда… Такие вещи хороши для Чилдэна, а не для меня. И все же, если хоть один человек находит Путь… это говорит о том, что Путь существует. Пусть даже он сокрыт от моих глаз. Как я ему завидую».

Тагоми повернулся и пошел обратно. В дверях, следя за его приближением, стоял Чилдэн. Он и не уходил.

– Сэр, – обратился к нему Тагоми, – я куплю одно из этих украшений, на ваш выбор. Веры во мне нет, но сейчас я хватаюсь за каждую соломинку. – Вслед за Чилдэном он прошел магазин и приблизился к прилавку с бижутерией. – Я буду носить ее с собой и время от времени брать в руки. Скажем, раз в день. Если через два месяца я не…

– Вы сможете вернуть ее за полную стоимость, – пообещал Чилдэн.

– Благодарю. – Тагоми полегчало. «Иногда следует менять привязанности, – решил он. – В этом нет ничего предосудительного, напротив, это признак мудрости, правильного подхода к жизни».