отступающие после стычки с противником, отхватив там не слабых люлей. Мы шли, крутили головами, перебрасывая взгляды на горизонт, пытаясь разглядеть то, что нам нужно, а с горизонта под ноги, чтобы не ухнуть раскоряченной троицей в незамеченную яму, и не напороться на торчащий штырь – обычное дело для свалки.

Непривычно было месить глину: на тех локациях ПТО, где мне довелось бродить, её особо небыло… там вообще был своеобразный перегной из мусора, не имевший склонности превращаться в полужидкую кашу, и мне тогда ещё противно было по нему ходить, иногда пружинящему, дышащему и вздыхающему – теперь вот радуйся, настоящая природная глина.

Зря крутили головами: не глаза надо было напрягать, а уши – именно они дали нам направление в нужную сторону.

Когда сквозь собственное сопение до моего сознания добрался звук, мгновенно оставив царапину на нём, мы с Васей синхронно стопорнулись, переглянулись.

- Это что? – спросил, почти прошептал, Вася, - Это чайка?

Я лишь кивнул: такое трудно с чем-то спутать. Удивительного в такой реакции ничего нет: на ПТО кроме воронья ничего особо и не водиться из летающей братии, и со временем к их гвалту так привыкаешь, что даже крик чайки, тоже не самый приятный в общем-то, становится супер хитом.

Через несколько минут пыхтения в сторону мистического вопля, мы поняли что пришли, и бросив Гремлина, залегли за небольшой глиняный бруствер – когда-то, уже давно, здесь тоже проехал самосвал, оставив неплохой такой окоп для лежачих.

Гремлин прибывал практически всё время в отключке, даже воды почти не просил, свисал с наших рук мёртвой куклой, лишь иногда давая знать что ещё жив, периодическим обновлением мокрых пятен на собственных штанах.

Я лежал, и переводил взгляд с экрана ППК на картину за бруствером и обратно – сверялся.

- Это оно? Спросил я у Васи, показав экран планшета с участком карты.

Вася пригляделся и кивнул: - Да, похоже что оно.

Действительно, всё сходится: стена в четырёхсот метрах слева, справа, несколько дальше, солидный, но пологий холм с угадывающимися углами. На карте наш ориентир выглядел как набор прямоугольников, бросающейся в глаза ровностью форм – значит мы таки определились со своим местоположением.

Мы находились возле цепочки больших квадратных бассейнов, наполненных водой. Зрелище было не менее непривычным чем крики чаек, которые иногда пролетали неподалёку, оглашая округу скандальными воплями, вызывающие, тем не менее, какое-то чувство свежести, пространства… Никогда не думал, что свобода звучит именно так.

Ты знаешь где мы находимся? – то ли спрашивал, то ли утверждал Вася.

- Ага, кажется догадываюсь.

Догадаться не так уж сложно. Вода в бассейнах была прозрачной, а значит это не канализационные стоки – следовательно, она очищена и вытекает из того самого угловатого холма, наверняка являющемся тем самым цехом с очистными сооружениями. Проще говоря – мы находимся у бассейнов отстойников, где вода проходит финальную очистку от активного ила, что сжирает органику, но при этом и сам требует отсеивания.

Цепочка бассейнов уходила к стене, и там обрывалась.

- что будем делать дальше? – спросил я.

- Нужно отдохнуть для начала, а потом выяснить, как лучше всего уйти на зону ПТО, - ответил Вася.

- А разве мы сейчас уже не в ней?

- Это ведь к переработке жидких отходов относится – кивнул Вася на бассейны, - значит это ещё ПЖО.

- Вот что… вы пока тут полежите, а я схожу осмотрюсь. Нам еда нужна, без неё мы далеко не уйдём.

Вася взглянул вверх на парящих чаек: - Как ты думаешь их ловить? Они даже на землю не садятся?

- Видно будет… может ещё кто попадётся.

Я аккуратно пошёл вдоль бассейнов, внимательно наблюдая за стеной: не появится ли на ней какой дозор. На дне водоёмов виднелся тёмный мутный ил, так что глубину добром не оценить, но несколько метров там имелось.

Вася был прав: чайки в округе не садились, даже над водой близко не пролетали, они., кажется, вообще залетали сюда из-за стены, где их концентрация, если судить по обилию точек в воздухе, гораздо выше. Интересно, что там, за стеной?

Я уже было решил, что придётся возвращаться обратно не солона хлебавши, ибо стена приближалась, а ничего толкового не попадалось, как путь мне перегородил ручей. Проследив взглядом, я быстро убедился, что течёт он из солидной лужи, образовавшейся возле борта бассейна. Треснул там бетон, или ещё что, выяснять я не стал, направившись вдоль ручья в противоположную сторону от водоёма.

Ничего особенного на пути не попадалось, пока через пару тройку сотен метров местность не стала меняться – начал попадаться старый добрый мусор, долетевший на попутном ветре, а ещё через какое-то время, произошло, так сказать, слияние рек.

Я чуть не присвистнул от увиденной картины: мой ручей с чистой водой, впадал в ещё один, несколько более крупный, с водой более тёмной, обладающей до отвращения знакомым запахом. Надо же, мы, получается, выбрались на поверхность в самом настоящем междуречье – по одну сторону живая вода, по другую, мёртвая…

Подойдя к границе слияния, я внимательно осмотрел берега: тёмный песок, квёлые пучки камыша и осоки, взгляд зацепился лишь за камень со знакомой полосатой окраской. То что это не камень, я бы и сам наверное догадался через несколько секунд, но окружающая действительность решила иначе. Стоило мне приглядеться к камню, как сердце ёкнуло от неожиданности – над камнем появилась надпись: речной краборак.

Я потёр глаза, помассировал виски, вновь пригляделся – обозначение снова появилось. Ну что ж… как бы там не воспринимал реальность мой мозг, это очень кстати, поэтому я подобрал камень и улыбнулся:

- Как хорошо что я вас встретил, должнички…

Что говорите? Все долги уже в прошлый раз отдали? А вот этого не надо… Нужно было мелкий шрифт читать, тогда бы и непоняток не возникало. Что? Несправедливо? Не-ет, несправедливо, это когда тебя выбрасывают на свалку, заставляя собирать мусор за жалкую еду, аргументируя тем, что это наказание за твои преступления, которых ты не помнишь, и наверняка даже не совершал – вот что такое несправедливость! Кто убийца? Я убийца? Зря вы так, обидно всё же… и вообще, хватит