Викарий перешел к чтению обетов; Фелисити покосилась на будущего мужа. Он был такой высокий и сильный, в белом жилете и темно-синем фраке с золотыми пуговицами. Глядя на его невозмутимый вид, можно было подумать, что свадьба для него — такое же простое дело, как прогулка верхом.

Но в глазах его она в какой-то момент увидела неуверенность и страх. Он боялся, что она вдруг раздумает выходить за него.

Где-то за холодным фасадом скрывается израненное сердце. И она должна исцелить его. Только тогда Йен полюбит ее так, как она любит его.

Йен повторял слова обета, и звук его голоса успокоил ее.

Фелисити тоже произнесла торжественную клятву. Только бы не ошибиться в Йене, молила она Бога.

Они обменялись кольцами. Она надела ему на палец старое обручальное кольцо отца, Йен надел ей новое и явно дорогое.

— Можете поцеловать невесту, — объявил викарий.

В ушах у нее зашумело, она забыла об этой части церемонии, а прошло уже два дня с тех пор, как он ее целовал. Йен поднял вуаль и поцеловал жену, слегка коснувшись губами ее губ. Пламя страсти охватило Фелисити. Когда он отстранился, она не могла не заметить, как блеснули его глаза.

Каждое его прикосновение возбуждало Фелисити. Разве сможет она устоять перед ним?

Когда они с Йеном шли к выходу и его рука в перчатке накрывала ее руку, Фелисити вспоминала, как он гладил ее груди, бедра, потаенные места…

Словно в тумане Фелисити прошла с Йеном и викарием в комнату, где они подписали необходимые бумаги.

Через несколько минут, показавшихся ей вечностью, они вышли из церкви и направились к карете, чтобы поехать на свадебный завтрак, устроенный Сарой.

В карете было полутемно, как в спальне.

— Ну как, понравилась свадьба? — спросил Йен, как только карета тронулась.

— Еще бы! — Это все, что ей удалось выдавить из себя. Они сидели рядом, и Фелисити не могла избежать его прикосновений.

— Кстати, у тебя великолепное платье. Когда ты успела его заказать?

— Это мамино подвенечное платье. Миссис Бокс подогнала его по фигуре.

— Оно прекрасно на тебе сидит.

Даже голос его возбуждает, подумала Фелисити. Он взял ее за руку, и их пальцы переплелись.

— Оно тебе очень идет.

Он старался быть соблазнительным. Нельзя этого допускать.

— Будь у меня время, я бы нашла что-нибудь более модное, но ты чертовски спешил заключить свою сделку.

Она надеялась, что он рассердится и уберет руку, но он ее передвинул и начал большим пальцем поглаживать запястье.

— Я тебя скомпрометировал, ты не забыла? Нужно было действовать быстро, чтобы не пострадала твоя репутация.

— Да, и чтобы я тебе родила наследника. Ты дорого за него заплатил.

Это тоже не сработало. Проигнорировав ее слова, Йен хохотнул и медленно снял перчатки. Она сглотнула и добавила:

— Теперь ты понял, что заключил весьма невыгодную сделку?

— Невыгодную сделку? Что ты имеешь в виду? — Он отшвырнул перчатки.

— Во-первых, долги, которые оставил отец. Во-вторых, аппетит моих братьев. К тому же у меня может появиться вкус к роскоши.

Он, смеясь, откинулся на сиденье, взял ее руки в свои, с одной снял перчатку и поцеловал ладонь.

— Можешь успокоить свое сердечко, querida. Поверенный твоего отца тебе уже наверняка доложил, какое содержание я выделяю тебе и твоим братьям.

— Да. — Деньги «на булавки», которые она будет получать, ей не истратить за всю жизнь. — Не понимаю, как ты собираешься компенсировать затраты на меня.

Она тут же обругала себя за несдержанный язык, увидев, что в его глазах вспыхнуло желание.

— Эта сделка бесценна. — Голос его дрогнул от вожделения.

Словно завороженная, Фелисити смотрела, как бесконечно медленно он склоняется над ней. Наконец он накрыл ее губы своими и Фелисити потянулась к нему. Целоваться с мужем не грех, сам Бог велел. Фелисити расслабилась, и когда она поняла, что сдается, было уже поздно.

Йен не спешил. Сначала завладел ее губами, потом языком. Посадил ее к себе на колени и отдался поцелую со всей страстью. Это уже была не нежность, это был взрыв его и ее голода. Оба жаждали наслаждения.

Его рука скользила по ноге под нижней юбкой до верха подвязок. Он нашел чувственную точку между ног и стал тихонько дразнить твердый бугорок на нежной плоти. Она бессознательно подвинулась, чтобы облегчить ему доступ, и он немедленно этим воспользовался, введя палец во влажный проход.

Какое распутство — позволять такие ласки, когда только занавеска и стекло отделяют их от остального Лондона! Но эта мысль возбуждала. Не только ее, но Йена тоже. Она ощутила ягодицами что-то твердое и горячее.

Она бы не заметила, что карета остановилась, если бы Йен вдруг не отодвинулся от нее. Он посмотрел на Фелисити и улыбнулся.

— У меня будет наследник ко Дню святого Мартина, а то и раньше, — шепнул он ей на ухо. Эти слова перечеркнули все удовольствие. Будь он проклят! Посадил ее на колени, будто шлюху, сунул руку под юбку! А она, дура, ему позволила!

— Отпусти меня, — прошептала Фелисити.

— Ты уверена, что этого хочешь? — У него хватило наглости еще раз нажать на узелок плоти.

Она убрала его руку из-под юбки.

— Да. Мы приехали. Пора выходить.

— Можно поехать сразу в Честерли, это добрых два часа, уйма времени для интимных удовольствий. Я охотно пропущу завтрак у Сары.

— А я нет! — отрезала она и соскользнула с колен. — Я с рассвета ничего не ела и изрядно проголодалась, милорд.

— Я утолю твой голод, querida, — прошептал он в то время, как она потянулась к двери, пытаясь освободиться от него.

— Не постелью единой жив человек, — колко сказала она и выскочила из кареты, не дожидаясь, когда он выйдет и подаст ей руку.

Он с ухмылкой вылез вслед за ней.

— Хорошо, значит, позже. Я могу подождать.

— Никаких «позже», — буркнула она не столько ему, сколько себе. — В следующий раз ты не застанешь меня врасплох.

Отказавшись от предложенной руки, она взбежала по ступенькам, оглянулась, увидела, что он натягивает перчатки, и еще больше разозлилась. Он специально снимал перчатки, чтобы ее ласкать! Он это сделал нарочно, черт его побери, хотел доказать, что может соблазнить ее когда угодно! О-о, этого следовало ожидать, он расценил ее отказ спать с ним как вызов и принял его.

Ну что ж, его ждет сюрприз. На этот раз он ее так разозлил, что она готова сопротивляться. Пусть только попробует свои штучки!

Йен между тем поздравил себя с победой. У нее не хватило сил сопротивляться собственным страстям, да она и не пыталась. Растаяла в его руках, как масло, всего через час после того, как заявила, что не собирается делить с ним постель.