Джек не ответил, он смотрел на равнину, по которой к нему неуклонно катилась белая, методично заливающая все бугры и заполняющая все низины волна. Какое-то время она казалась сплошной, потом в ней стало проглядывать голубое и розовое — цвета жилеток отдельных полков. Войска Монкальма наступали тремя основными колоннами, а между ними словно бы колыхалась радужная разномастная дымка — это были пестро одетые отряды милиции и ополчения. По мере приближения боковые колонны принимали все более размытые очертания, зато центральная двигалась слаженно, как на параде, являя собой белую, направленную в сердце британских формирований стрелу.

Англичане стояли недвижно. Дула их мушкетов и штыки были безобидно обращены к белесому канадскому небу.

— Ты забил две пули, парень?

Негромкий голос Макдональда вернул Джека к реальности.

— Да, сэр, — был ответ.

Вулф приказал зарядить мушкеты двумя пулями и увеличить количество пороха. Это повышало их разящую мощь, но снижало дальность каждого выстрела, что говорило о намерении командующего ждать, ждать и ждать.

Дробь барабанов вдруг участилась, и наступающие ускорили шаг. Фланги французов ощутимо расширились, а центр уплотнился. Горец, стоявший впереди Джека, принялся что-то размеренно бормотать по-шотландски. Молился он или бранился, сказать было трудно, но Джеку вдруг тоже отчаянно захотелось занять себя чем-то подобным, и он сглотнул, пытаясь смочить пересохшее горло слюной. Ученикам Вестминстера вдалбливали бесконечное множество разнообразных молитв, но почему-то сейчас в памяти не всплывало ни слова из них. Ни на латыни, ни на греческом, ни на древнееврейском, ни на английском. Джек попытался сосредоточиться, угрызаясь тем, что ранее слишком мало заботился о душе. Но ничего не шло в голову, потом что-то вспомнилось… вместе с каким-то ритмом… нехитрой мелодией, и он забубнил:

Изо всех мастей девиц,

что падут пред вами ниц,

обойди хоть целый свет,

лучше нашей Нэнси нет!

Он, должно быть, увлекся, ибо горец впереди него обернулся и изумленно вытаращил глаза. Его неподдельное удивление весьма позабавило Джека, он даже хихикнул. Раз, потом — два. Все, что творилось, ужасно смешило его, все было слишком невероятным, абсурдным! Еще совсем недавно он горланил эти куплеты в кабачках около «Ковент-Гардена», а теперь стоит черт-те где с мушкетом в руках, повторяя имя лондонской потаскушки, и сорок сотен французов бегут к нему, чтобы поднять его на штыки.

Он хихикнул еще раз, и белая армия словно услышала его смех. Все барабаны грохнули и разом смолкли. Вражеская лавина замерла в ста шагах от линии красных мундиров. Видно, идиотизм ситуации дошел и до лягушатников, решил окончательно развеселившийся Джек. Сейчас они перестроятся и торжественно повернут восвояси. А убьют его как-нибудь в другой раз.

Успокоенный и обрадованный этой мыслью, он почти с умилением наблюдал, как французы четко и слаженно опускают стволы мушкетов и прижимают приклады к плечу.

Послышался нарастающий грохот, воздух внезапно наполнился свистом и криками, а также напоминающими чоканье звуками. Пули, летящие градом, задевали ружейные замки, солдатские пряжки и патронташи или, уже беззвучно, входили в тела англичан. Горец, шептавший молитву, качнулся и, едва не сбив с ног соседа, упал — на месте его глаза зияла кровавая рана.

— Семьдесят восьмой, три шага вперед, — рявкнул голос с шотландским акцентом.

Горцы поспешно повиновались приказу, замешкался только Джек, не привычный к муштре. Заминки хватило ему, чтобы увидеть оказавшихся за шеренгами павших. Их было около дюжины, они частью корчились, частью не подавали признаков жизни. Джек вздрогнул, заторопился и… очутился в первом ряду.

— Роты… сомкнись!

Шеренги сдвинулись, заполнив бреши.

— Оружие к бою!

И вновь все пришло в движение. Каждый боец выставил ногу вперед и вскинул к плечу мушкет. Джек, помня уроки йоркширского сквернослова, справился с этим не хуже других. Чем неожиданно заслужил похвалу.

— Молодчина, — сказали сзади, обдавая его густым запахом трубочного табака. И прибавили: — Держись, сейчас будет жарко.

Облако дыма, окутавшее французов, начинало редеть, из белого марева, как призраки, появлялись шагающие фигуры. Барабаны вновь грозно зарокотали в такт громким крикам:

— Vive le Roi! Vive la Paix!

Лягушатники наступали.

А по рядам англичан пронеслось негромкое:

— Ждать.

Французы шли. Они уже были ярдах в восьмидесяти. Некоторые из них продолжали стрелять. Справа четвертый от Джека солдат вскрикнул, повалился ничком и застыл.

— Ждать, парни! Ждать!

Надо же, как это все-таки тяжело! К дулу мушкета словно приделали гирю. Руки Джека начинали подрагивать, еще одно-два мгновения — и пули войдут не во вражеские ряды, а в канадскую землю.

А белая волна все катилась. Семьдесят ярдов. Шестьдесят. Пятьдесят.

— Ну, идите, идите, — отчаянно шептал Джек. — Идите же к своей маленькой Нэнси.

Макдональд над ухом неожиданно прокричал:

— Взвод, пол-оборота направо.

Дюжина горцев автоматически повернулась, то же проделал и Джек. Теперь он вместе со всеми целился в левую колонну французов, где, судя по цвету жилеток, маршировали беарнцы.

Сорок пять шагов. Сорок.

— Ждать, парни. Ждать.

Потом, через бесконечно долгую паузу, раздалось долгожданное:

— Пли!

Джек, нажимая пальцем на спуск, испытал громадное, ни с чем не сравнимое облегчение. Порох на полке вспыхнул, свинец вылетел из ствола, плечо ощутило толчок отдачи. Он в кого-то целился, но не понял, попал или нет, ослепленный резкостью вспышки. Все опять утонуло в дыму, а когда тот стал, свертываясь, подниматься, взорам открылась ужасающая картина.

Передние ряды французских колонн были буквально сметены дружным залпом. Их строгий порядок нарушился, уцелевшие казались одинокими белыми островками: здесь три человека, там два, там один. Джек молча пялился на окровавленного офицера без треуголки, тот, опираясь на шпагу, что-то кричал, но с губ его почему-то не срывалось ни звука. Над равниной висела странная всеобъемлющая тишина.

Ее нарушил спокойный голос английского офицера:

— Приготовиться к перезарядке.

Этот негромкий приказ побежал по цепи к флангам, а над армией белых пронесся то ли всхлип, то ли стон, после чего французы развернулись и побежали.

— Они сломлены! Боже, они удирают! — Бригадный генерал Меррей подскочил к полковнику Фрейзеру. Без треуголки, без парика, взволнованно потирая красную лысину. — Вперед! За ними! Их надо добить!

Горцам не нужно было повторять это дважды. Мушкеты были вмиг закинуты за спину, в руках засверкали кинжалы и палаши. Джек не имел ни того ни другого, но, когда его взвод снялся с места, он без малейшего колебания тоже рванулся вперед. Однако он сделал лишь шаг, ибо Макдональд с решительным видом ухватил его за воротник и даже чуть проволок в обратную сторону.