Ему оставалось лишь слушать и удивляться. Судьба Минты была столь непохожа на его собственную! Он рос, не зная своих родителей, никогда не имея иной крыши над головой, кроме дырявого потолка казармы, да и то в лучшем случае. Участвуя в бесчисленных, изнурительных военных походах, Аггу более привык забываться недолгим чутким сном под открытым небом или мрачными каменными сводами суровых фортов. А эта девушка родилась, как говорится, с серебряной ложкой во рту, среди роскоши и неисчислимого, с его точки зрения, богатства, с раннего возраста была знакома с дворцовыми приемами и беседовала с самим королем, по праву рождения будучи представительницей знати самого высокого уровня. Но всегда и для всех оставалась такой же чужой, как и он сам, словно какая-то злая сила сознательно и жестоко отлучала ее от любви.

Кажется, он произнес что-то похожее вслух, потому что Минта изумленно вскинула на него блеснувшие в полумраке глаза.

– У меня была Глария! Пусть совсем недолго, она оставалась со мной. Может быть, она даже любила меня. Она никогда не говорила о своих чувствах. Знаешь, недавно я видела ее там, возле усыпальницы, – словно для большей убедительности, она уверенно кивнула несколько раз, прежде чем продолжить. – Не думай, я не сошла с ума! – торопясь, Минта поведала о встрече с Эльбером и о том, как, когда он выходил из склепа, она отчетливо различила рядом с ним свою давно умершую подругу. – Она стояла подле него, такая же молодая и прекрасная, какой я ее запомнила; нет, даже еще лучше! Я ведь всегда знала ее печальной, а в этот раз она улыбалась и была похожа на королеву… или богиню. А Эльбер – он был словно окутан исходившим от нее светом, и глаза у него были не обычными, а почти золотыми. Боги, Аггу, я никогда не видела ничего подобного! Потом, конечно, Глария исчезла, но клянусь, мне ничего не померещилось, я действительно видела ее! Только так, наверное, выглядят призраки…

Аггу вздрогнул.

– У него были золотые глаза?

– Ну… да, – растерянно подтвердила Минта, не понимая, что его так взволновало. – Эльбер вообще необыкновенный человек, – ее голос заметно дрогнул от почти экстатического обожания, и девушка было приготовилась разразиться восхищенной тирадой, целым прозаическим гимном в честь бритунца, но Аггу не позволил ей продолжать.

– Мне необходимо его увидеть, чем скорее, тем лучше, – быстро проговорил он. – Не знаю, какая здесь связь, но чувствую, что она существует.

– Это очень похоже на то, о чем ты мне говорил, – вмешалась старая Кейулани, до сих пор, кроме короткого приветствия, не проронившая ни слова. Со стороны казалось, что ей дела нет до этой пары, попросившей позволить провести ночь в ставшем родным ей подземелье. Теперь же выяснилось, что она отлично слышала их разговор. – Очень похоже, мальчик.

– Но тот был прокаженным, настоящей ходячей развалиной, – напомнил Аггу скорее себе, чем ей. – А этот Эльбер, как я понимаю, в полном порядке.

О да, могла бы сказать в ответ Кей. Он в порядке. В нем нет ничего призрачного. Эльбера делает неотразимым то, что он всегда полон жизни. Всегда в ее гуще, так плотно вплетен в ее сложный узор, что кажется неотделимым от нее. В нем бурлит сила, бросающая дерзкий вызов самым сложным, самым невыносимым обстоятельствам, и торжествующая в борьбе. Жизнь в нем самом, и даже в тех ролях, в которых он представал на скене Килвы, бьет через край. Он один умел наполнить строки каждой драмы мириадами красок и звуков. Это было больше, чем игра.

А в реальности неудивительно, что он притягивал к себе женщин, которые неудержимо тянулись к нему, как железные опилки к магниту. У одной он вызывал сияющую покорность, у другой – счастливое волнение, в третьей будил настолько необузданную чувственность, которой не было никаких сил противостоять. Мужчина такой притягательности, что с первого взгляда на него ощущаешь себя поверженной, связанной по рукам и ногам, закованной в кандалы. Он способен ошеломить, заставить разглядывать саму себя в увеличительном зеркале его проницательных глаз, в уголках которых теперь залегла тонкая, расходящаяся веером сеть морщинок. Стоило Кейулани лишь подумать о нем, и образ Эльбера на несколько мгновений заслонил собой все. Она коротко, судорожно вздохнула.

– Может быть, люди не всегда такие, какими кажутся.

Что-то в ее голосе наполняло сердце Минты тревогой и смутной, давней тоской, заставляло мучительно вспоминать, где она могла слышать его раньше. В то же время, девушка была убеждена, что впервые видит эту жуткую и древнюю, как грех, старуху, в своих бесформенных темных одеждах похожую на почти бесплотный сгусток теней. Вот ужас-то, должно быть, дожить до таких лет!

– Ну, конечно, – насмешливо парировала она, – Эльбер гниет заживо, а я этого как-то не заметила! Скажешь тоже!

«В детстве ты была умнее и проницательнее», – подумала Кей. Что касается Аггу, парень надолго задумался, сосредоточенно взвешивая услышанное.

– Ты всегда здесь живешь? – озираясь с опаской по сторонам, спросила Минта у Кейулани.

– По-моему, это сущий кошмар. На Серых Равнинах и то лучше. Здесь так сыро, темно и холодно, как в могиле.

– Но это единственное место, в котором находятся те, кому я нужна. Куда же я уйду от них? Кроме меня, у этих несчастных никого больше нет.

– Глария бы тоже так сказала, – вырвалось у Минты. – Если бы судьба заставила ее ходить за ранеными, она исполняла бы свой долг до конца, не жалуясь и не отступаясь. А я не знаю, смогла бы жить так, как она… или ты.

– И меня Архалук учил тому же, – горячо подтвердил Аггу. – Я всегда считал, что это и есть единственное настоящее счастье. А когда попал в Бельверус, на какой-то момент усомнился. Раньше я шел на смерть без страха, потому что мне нечего было терять, и мои товарищи поступали так же. А тут вдруг все сразу – деньги, титул, невеста богатая, – он смутился и умолк, ведь под «невестой» подразумевалась Араминта. Но девушка, кажется, не обратила на это внимания. – Только, если бы я подтвердил правоту Туорга и предал Архалука, все равно счастлив бы не был, – закончил он. – Наверное, не получится из меня князь. Не родился я для такой жизни. Араминта, так что, ты представишь меня Эльберу?

– Конечно, – горячо и поспешно согласилась та, подумав, что это вполне пристойный повод еще раз напомнить о себе бритунцу и Соне.

* * *

Наутро город с быстротой молнии облетела страшная весть. Дочь казначея Ишума похищена и, скорее всего, убита чудовищным исчадием преисподней, которое видел и в чьих когтях едва не погиб один из слуг.

– Оно внезапно набросилось на меня и сразу оказалось так близко, что я не разглядел его лица и почти ничего не помню, – клялся слуга. – Слышал еще, как кричала молодая госпожа, а когда очнулся, ни ее, ни его уже и в помине не было. Это было просто огромным, в три человеческих роста, и сущий зверь!

В ответ на резонный вопрос, как же и почему он сам, в таком случае, остался жив, слуга лишь беспомощно разводил руками.

– Не знаю. Может, молодая госпожа показалась ему привлекательнее, вот он и бросил меня, чтобы погнаться за ней.