— Сам понимаешь, что говоришь чушь, — пожал плечами Новиков. — На площадке поверхность гладкая и ровная, ровнее не бывает. Я хоть это и так знал, еще раз проверил — там и муха не споткнется! Вот я и подумал: если она Духанского так за невинную шутку, то тебе за Дуню и вовсе не поздоровится! Юлька ведь после шуточки Духанского совсем слетела с катушек. Как заорет: «Приведите лошадь! Я поеду в лес!» Я ей говорю: «Подождите, я подготовлю охрану. Хозяин вам запретил выезжать в лес вообще, а уж без охраны — это самоубийство!» А охранник уже бежит, ведет ей лошадь. Я ему: «Ты что?! Не слышал, что я говорил?» А он: «Боюсь, не приведу — уволят ведь к чертовой матери!» И действительно, испугаешься! Вон даже конь — обычно к Юльке тянется, ластится, а тут тоже перепугался: храпит, глазами косо водит. Вскочила эта чертовка на коня и помчалась к воротам. Я звоню Кузьмичу: «Юльку не выпускать!» А он: «Не выпущу — она ж меня потом сожрет! Будет визжать, пока хозяин меня не уволит!» А я ему: «Если ее подстрелят в лесу, как Никиту, нам хозяин что сделает? Запрись в караулке и не откликайся. Я скажу, что срочно отправил тебя по важному делу». Ну он потом позвонил и доложил: Юлька повизжала перед запертыми воротами, погрозилась всех уволить, а потом помчалась галопам по беговой дорожке вдоль периметра.

— Что-то у меня на душе тоже как-то… Кошки, что ли, скребут, — пожаловался Глеб. — Давай пройдемся немножко. Воздух тут, под соснами, чудесный, походим, подышим, может, мне полегчает.

Не прошли и десяти метров, как Панов споткнулся и чуть не грохнулся на землю. Спасибо, Новиков его поддержал.

— Корень под ноги попал, — оправдывался Глеб.

— Не под ноги! Под ногами у тебя ровнехонькая тропинка, а вот головой ты действительно целил прямо вот в этот здоровенный корень. Хорошо, что я был настороже и успел тебя подхватить! А то бы фингал на лбу у тебя был поздоровее, чем у Духанского! И так Юлька приземлила тебя на расстоянии! А что она с тобой может сделать, когда вы встретитесь?!

И как накликал! Позади раздался бешеный конский топот — это Юлия мчалась по тропинке на своем скакуне. Взбешенная амазонка чуть их не сшибла, оба приятеля едва успели шарахнуться в сторону. Но проскакав еще метров двести, Юлия вдруг резко осадила коня у резной скамейки, поставленной для отдохновения гуляющих, соскочила с седла и, бросив лошадь непривязанной, уселась на скамейку, разумеется, не замечая только что ею чуть не затоптанных.

— Вот дрянь, — понизив голос, почти прошептал Новиков. — Бросила лошадь, а потом бегай за ней, ищи по всей усадьбе, — и уже громко оповестил: — Я, пожалуй, побегу, подержу лошадку, — и потрусил вслед за уходящим под сень сосен скакуном.

«Струсил, побоялся попасть Юлии под горячую руку, — понял Глеб. — Вот ведь парадокс: Олег — бывший боевой офицер, под огнем неприятеля труса не праздновал, а тут сбежал от девчонки, как заяц. Но что самому-то делать? Не подойти к Юлии, не поздороваться — это как самому расписаться в трусости. Да и просто по-человечески невежливо».

И Глеб смело направился к грозной экстрасенске, правда, ступал осторожно, внимательно глядя себе под ноги. Случись что, поддержать уже будет некому… Но до скамейки и Юлии, на ней сидящей, он добрался благополучно. Подойдя поближе, Глеб кашлянул в кулак, чтобы привлечь внимание отвернувшейся от него красавицы, и вежливо поздоровался. Юлия на его приветствие не ответила и даже не повернула в его сторону голову, только еще выше вздернула гордый подбородок. Потоптавшись и пробормотав что-то нескладное, Глеб уже повернулся, чтобы вернуться к своей машине, но вдруг услышал за спиной:

— Как несправедливо говорят: шкодлив, как кошка, труслив, как заяц. Наговаривают на добрых животных. Вот некоторые люди действительно шкодливы и трусливы. Совершат неблаговидный поступок — и сразу бежать.

Конечно, услышать такое в свой адрес обидно, но Глеб, напротив, сразу воспрянул духом: раз Юлия с ним заговорила, значит, есть возможность оправдаться. Он вернулся и даже осмелился присесть на край скамейки. Юлия тут же демонстративно отодвинулась от него на другой край.

— Простите, но я не совершал никаких неблаговидных поступков! Все это время я, буквально не смыкая глаз, вел оперативную работу по расследованию убийства вашего брата Никиты и похищения Дэна.

— Нет, вы любезничали с этой девицей — Дуней Артюнянц!

— Еще раз простите, но Дуня для меня не девица, я вообще не рассматриваю ее как девушку. Она фигурант по уголовному делу! И я никакими другими девушками, кроме одной, не интересуюсь. А вот этой одной, и вы прекрасно знаете, о ком я говорю, я не только интересуюсь, но постоянно о ней только и думаю. И все время, пока мне пришлось отсутствовать, я только и мечтал о том, как бы ее увидеть. А уж поговорить с ней, пусть даже выслушивая незаслуженные обвинения, — для меня это счастье! Настоящее счастье!

— Свежо предание, да верится с трудом! — скептическим тоном возразила Юлия. — По-моему, вас ни завтраком, ни обедом, ни ужином не корми и спать не позволяй хоть трое суток, дай только пообщаться с этой вашей нахальной девицей Дуней Артюнянц!

— Еще и еще раз уверяю: Дуня для меня не девушка, а существо бесполое — фигурант уголовного дела.

— Не фигурант, а фигурантка! И вы уже которые сутки крутитесь вокруг этой фигурантки. Она для вас что — медом намазана? Все мысли только о ней?

— Все мои мысли только о той, в которую я влюбился с первого взгляда и теперь люблю больше жизни! Юлия, я вас люблю! — наконец Глеб решился на прямое признание. — И мне все время хочется сделать что-то приятное дня вас, ну и для себя тоже: ведь мы родственные души! Я, как и вы, люблю животных — братьев и сестер наших меньших. Когда я увидел, как мучаются бедные бездомные собачки на улицах Разнесенска, сразу решил им помочь, потому что знал: и вы будете этому очень рады…

— Про собачек вы выдумали только сейчас, чтобы опять заморочить мне голову, как в прошлый раз… И ведь я, дура, вам поверила. Подумала, раз этот человек спас милых беззащитных щеночков и котяточек, значит, у него действительно добрая душа и верное сердце! — хотя речь Юлии по-прежнему была полна обличений, голос ее звучал гораздо мягче.

Глеб воспрянул духом еще больше и, подвинувшись поближе к разгневанной красавице, вытащил из кармана визитки чиновника из администрации Разнесенска и полковника из РОВД.

— Я говорю чистую правду. Вопрос об организации приюта для бездомных, обездоленных судьбой братьев и сестер наших меньших уже решен. Администрация города согласна выделить под приют земельный участок, а полиция готова охранять его от посягательства вандалов. Правда, при надлежащем спонсорском финансировании. В бюджете у них для этого денег нет. Оно и понятно: предприятия Разнесенска стоят…

— Что-то мне не очень верится, — снова возразила Юлия благодетелю разнесенских собачек, но голос ее еще помягчел.

Ободренный Глеб пододвинулся к недоверчивой красавице еще ближе, вытащил из кармана мобильник и вместе с визитками протянул его Юлии:

— Вот визитки ответственного работника администрации Разнесенска и начальника РОВД. Можете им позвонить и убедиться: я говорю правду! О собачках начнут заботиться хоть с сегодняшнего дня, только деньги заплатите.