Итан хмыкнул:

— Я должен был догадаться, что ты ему позвонишь. Ты ведь это сделала, когда возвращалась в дом, верно?

— Я ему не звонила, — быстро ответила Нелл.

— Тогда откуда он знает, что мы здесь? Господи, только не говори мне, что он так пристально следит за тобой.

Ей не пришлось отвечать, потому что они услышали скрип открываемой входной двери, и через секунду в комнате появился Макс. Нелл сразу поняла по сдержанному выражению его лица, что он решил не заводиться, держать себя в руках и избегать стычек с Итаном. Стало немного легче.

Меньше всего ей хотелось, чтобы эта парочка вцепилась друг другу в горло.

Вместо приветствия она сказала Максу:

— Я подумала, что могу как-то помочь Итану в расследовании убийств.

Итан поднял брови, молча оценив ее тактичность, и не стал уточнять, кто кому звонил и кто кого просил.

Макс лишь коротко кивнул Итану и спросил:

— Пока ничего?

— Мы еще и не начинали. Итан, ты сказал, он умер наверху?

— В хозяйской спальне.

— Показывай дорогу, — попросила Нелл.

Нелл совсем не была уверена, что ей удастся почувствовать хоть что-нибудь в присутствии и Макса, и Итана, уж слишком ощущалось напряжение в их отношениях. Она вообще предпочла бы сейчас не пользоваться своими способностями. Слишком краткий период прошел после утреннего видения. Но она мысленно слышала тиканье часов и понимала, что не может себе позволить ждать.

— И как же это у тебя получается? — спросил Итан, когда они оказались в светлой просторной спальне.

Нелл остановилась в центре, в футе от кровати, огляделась и рассеянно ответила:

— Я сосредотачиваюсь и пытаюсь почувствовать сохранившуюся энергию воспоминаний, которые живут в этой комнате.

— А мы тихо стоим и тебе не мешаем.

Она взглянула на него и улыбнулась:

— Вроде того.

— Ты уверена, что можешь себе это сейчас позволить, Нелл? — спросил Макс.

— Я в порядке, — коротко ответила Нелл.

Она не собиралась начинать дискуссию на эту тему Она закрыла глаза и, сбросив защиту, начала концентрироваться, пытаясь достать до воспоминаний комнаты.

Поскольку Питер Линч умер восемь месяцев назад и смерть его была внезапной, без всякого предупреждения, Нелл не рассчитывала узнать много. Она по опыту знала, что редко видит саму смерть, что ее и радовало и удивляло.

Но она могла увидеть происходящее за десять минут до или после смерти, в зависимости от интенсивности насилия и эмоций. Что-то вроде этого она и полагала увидеть.

Но вместо того…

Сначала ей трудно было дотянуться, пришлось поднатужиться, чтобы проникнуть через что-то. Она смутно сознавала, что тратит слишком много собственной энергии или совсем другую энергию. Наконец она почувствовала знакомое ощущение смещения во времени, но как будто в тумане. Происходило что-то необычное, и она ощутила это, прежде чем открыла глаза и обнаружила, что находится в совершенно другой комнате, в какой-то гостиной.

Комната была ей незнакома.

Нелл старалась сообразить, где она, найти что-нибудь, что поможет ей определиться. На столике лежал обложкой вверх раскрытый журнал, и когда она подошла поближе, то увидела, что он датирован январем прошлого года. Большинство людей читают журналы сразу же, как их получат. Значит, со временем более или менее ясно.

Но все же где она? И зачем она здесь? Это было ее обычное видение. Края размыты, смягчены, ее внимание, как обычно, направлено к центру. Но сейчас она испытывала странное чувство, внушающее ей настоящий страх. Она даже подумала, не выбраться ли из видения, но любопытство и глубокое стремление понять границы собственных возможностей заставили ее остаться. И в этот момент она увидела, как в комнату входит явно расстроенная Хейли.

За ней вошел Итан.

— Что, я еще и не должен злиться по этому поводу? — резко спросил он, хватая ее за руку и разворачивая лицом к себе как раз в тот момент, когда они поравнялись с Нелл.

— Конечно, не должен. Права у тебя такого нет, Итан, и мы оба это знаем.

— Нет права? Мы спим с тобой уже два месяца. Так неужели это не дает мне права сердиться, когда я узнаю, что ты одновременно спишь с Питером Линчем?

— Я же сказала, это не твое дело, Итан, мы просто трахаемся. — Она умышленно произнесла грубое слово, как бы получая от этого удовольствие. — И точка. Тебе это фавится, мне тоже, вот и все. Никаких обязательств, ожиданий и надежд ни с той, ни с другой стороны.

Итан явно был с ней не согласен, лицо мрачное, губы сжаты.

— И никакого уважения, так?

Хейли расхохоталась, потом с изумлением посмотрела на него.

— Уважение? Какое отношение имеет уважение к тому, чем мы с тобой занимаемся? Если бы мы делали это не в чистой постели, а на улице в грязи, то ничем бы не отличались от бродячих собак, когда у сучки течка.

— И у кого же из нас течка? — грубо спросил он. — У кого так чешется, что невозможно не почесать?

Хейли снова рассмеялась и вырвала руку.

— У меня, разумеется. У меня перманентная течка. Разве ты не знал? Разве не слышал? Господи, Итан, не делай вида, что ты не был уверен, что я шлюха, задолго до того, как начал за мной ухлестывать. А как насчет следов от плети у меня на спине? И ожогов от сигарет? Ты ведь даже ни разу ничего не спросил? Потому что именно это ты и рассчитывал увидеть, когда раздевал меня. Я права? Ну скажи, я права?

— Хейли…

— Шлюхи — они всегда клейменые. Мы носим свое клеймо, чтобы мужчины вроде тебя не испытывали угрызений совести, когда пинком выкидывают нас из постели до рассвета.

— Черт возьми, я никогда тебя не выгонял. Никогда.

— Да и нужды не было. Я всегда знала, чего тебе хотелось. Я всегда знаю, чего хотят мужчины. — Она резко отвернулась от него, видимо, собираясь выскочить из квартиры, и замерла на месте.

Нелл почувствовала, что Хейли смотрит прямо на нее расширенными глазами, и внезапно осознала, что сестра видит ее. Это было немыслимо. Такого никогда не бывало раньше. Это было просто невозможно!

Нелл уже не была потусторонним зрителем, она была там на самом деле.

— Да уж, я детектив что надо, — пробормотал Джастин. — Я не имею ни малейшего понятия, что мне искать.

Шелби вынуждена была с ним согласиться. По крайней мере, касательно бессмысленных поисков.

— Сколько детей родилось в этом приходе за последние сорок лет. Слушай, ты уверен, что в столе Джорджа на его работе нет ничего, что бы объясняло его интерес к этим старым документам?