Да нет, просто не услышал. Долгая жизнь с маменькой приучиламеня никогда не вслушиваться в ее речи, главное, во время пространных монологовкивать головой и изредка с самым заинтересованным видом говорить:

– Да, да!

– Едем домой, – велел Николай, – значит, не судьба!

– Вон ларек стоит, – спокойно сообщила Вера, – ИванПавлович, купите сахар.

Я добрался до торговой точки и узнал, что рафинада нет.

Услышав это, маменька и Николай снова впали в истерику, ноВера опять проявила разум.

– Возьмем конфет! Леденцов, там один сахар в составе.

Я принес пакетик.

– Нет, – взвыл Николай, – только не такие!

Целитель начал меня утомлять.

– Чем они плохи? Цифр на пакетике нет, одни буквы!

– Они зеленые!

– Ну да, ментоловые, освежающие.

– Мандрагора боится цвета травы! Можно только красные илибелые.

Пришлось снова сгонять в ларек и поменять зеленые намалиновые.

– Всем съесть по четыре штуки, – голосом маршала, готовоговступить в бой, объявил Николай.

Маменька и Вера послушно запихнули в рот конфеты, я тожеположил на язык леденцы. Ей-богу, большей гадости я не пробовал, отчего-тосразу началось слюноотделение, как у ротвейлера. Судя по чавкающим звукам,доносившимся с заднего сиденья, у остальных членов отряда возникла та жепроблема.

– У тебя есть бумажные платки? – спросила Николетта.

– Закончились, – ответил я, осторожно вытирая губы тыльнойстороной ладони.

Маменька принялась возмущаться.

– Налево, – скомандовал Николай, – теперь прямо, прибавьскорость!

– Тут знак, больше тридцати нельзя.

– Ерунда, мы опоздаем! – воскликнул целитель.

– Вава, жми!

– Иван Павлович, поторопитесь…

Я прибавил газу и тут же услышал оглушительный свист. Можетемне не верить, но на пустынной дороге, ночью, оказался гаишник, наверное, такойже ненормальный, как и наша компания.

Парень подошел к машине и рявкнул:

– Сержант Самойлов. Почему нарушаем?

Я полез в бардачок за документами.

– Извините, я очень тороплюсь.

– Куда?

– На кладбище.

– Издеваетесь, да?

– Что вы, чистая правда, – начал оправдываться я, роясь вбардачке.

– Нам надо до рассвета успеть! – вякнула Николетта.

– До крика петухов, – поправил Николай, – как только«ку-ка-ре-ку» раздастся, пиши пропало.

– Жди потом целый год, – вздохнула Вера, – нам только раз вдвенадцать месяцев можно предпринять подобное путешествие.

– А почему номеров нет? – вдруг тихо спросил сержант.

– Там число зверя, – пояснил Николай.

Я, не найдя документов, повернулся к гаишнику и, вылезая измашины, сказал:

– Сейчас покажу, они в багажнике лежат.

Луч карманного фонарика ударил мне в лицо, потомпереместился внутрь салона. В ту же секунду гаишник по-детски ойкнул иопрометью бросился к своей машине.

– Эй, вы куда? – удивился я. – Подождите, сейчас номерапокажу, а потом документы отыщу, они небось за аптечку завалились.

Но сержант двумя огромными прыжками преодолел расстояние добело-голубой «девятки» и был таков. Полный изумления, я сел на водительскоеместо и спросил:

– Что это с ним?

– Может, его куда-нибудь вызвали? – предположил Николай. –Ваня, чем ты перемазался?

Я глянул на целителя и ахнул. Кожа вокруг его рта былаинтенсивно-красного цвета. Очевидно, леденец окрасил губы Николая, и целитель,наверное, как и я, вытер их рукой и размазал слюни. Теперь понятно, отчегогаишник задал стрекача. А вы бы как поступили, встретив глубокой ночью наглухой дороге машину, набитую странными людьми в белых одеяниях, скроваво-красными пятнами вокруг рта, спокойно сообщающими, что им во что бы тони стало следует попасть на погост до того, как прозвучит первый крик петуха?

Лично я бы унесся прочь на своих двоих, забыв проавтомобиль.

– Так мы едем или нет? – начала возмущаться Николетта.

Я воткнул первую передачу, «жигуленок» бойко запрыгал побетонке.

Естественно, ворота кладбища оказались закрыты на замок.

– Тут должен быть сторож, ну-ка позовите его, – велелНиколай.

Все уставились на меня.

– Понятия не имею, где следует его искать, – попыталсясопротивляться я.

– А вон там у оврага избушка, – указал Николай, – постучись,дай ему на водку, он и отопрет.

– Отчего бы вам не сходить самому? – Я окончательно вышел изсебя.

– Ваня, – неожиданно ласково протянул Николай, – я сейчасбуду готовиться к обряду, это дело непростое, энергии понадобится много. Сделайодолжение, пригласи сторожа.

Когда люди разговаривают по-человечески, я моментально иду уних на поводу, поэтому и поспешил к ветхой избенке, больше похожей на собачьюбудку, чем на жилище человека двадцать первого века. Привратник не боялся лихихлюдей, дверь в его конуру оказалась незапертой. Я вошел сначала в невероятногрязную кухоньку, заставленную пустыми бутылками всех калибров, затем оказалсяв комнатенке и понял, отчего хозяин не опасается разбойников. Просто у него нетвещей, на которые может польстится вор. Из обстановки тут были кособокийдопотопный гардероб и железная кровать с никелированными спинками.

Любая мебель, прежде чем стать особо ценным антиквариатом,проходит стадию рухляди. То есть, если у вас дома имеется старый стул, неспешите тащить его на помойку. Сейчас, ясное дело, он никому не нужен и дорожерубля не стоит, но лет этак через пятьдесят сей ободранный предмет гордовыставят на аукционе, и он будет стоить кучу денег.

На ложе, прикрытый одеялом, из которого в разные стороныторчали куски ваты, кто-то спал. Я посветил карманным фонариком на кровать,потом осторожно, чтобы не испугать человека, сказал: