Здесь мы уже могли немного расслабиться и бросились в объятия друг друга.

– Ну что ж ты черт проклятый, так долго не давал знать о себе? – Семён со всей своей медвежьей грацией сжимал меня и тискал.

– Мы уж подумали, что раскусил тебя Мамай проклятый, что не свидеться нам с тобой уже, ан нет, вот он ты живой!

– Сема, да ты че, я же пообещал, что вернусь, я не мог не выполнить обещание. Ну а у вас-то здесь что, как?

– Ничего сейчас говорить не стану, потому что нет у нас с тобой на это времени. Князь приказал, что как только ты со своими ребятами вернёшься, верил он в это свято, говорит, что не может Ляксей меня обмануть, говорит, что Ляксей обещал вернуться живым, поэтому как только вернётся, сразу же веди его ко мне, он станет рядом со мной в бою, вместе будем татарье бить.

– Вот это честь для меня, – я от радости аж прослезился слегка.

– А где Дмитрий Иванович встал?

– Он встал в пешей рати главного полка! На мгновение обожгла мысль беспокойства, что не должен князь стоять как простой воин в самой гуще сражения, но его разве остановишь.

Семён, как будто читая мои мысли, прокричал, что князь пригрозил отрубить голову всякому, кто попытается его остановить. Ну это в духе князя московского.

– А где Волынец?

– Воевода Боброк в засадном полку, так что до него пока и не доберёшься, а что?

– Да новость ему хотел сказать, поручение он мне давал перед отъездом, так вот удалось нам его выполнить, хотел обрадовать его.

– Так давай к нему гонца пошлём, то ведь новость важная?

– Очень важная, Семён, эта новость ему сил придаст.

Семён подал знак и к нам подбежал один из его воинов:

– Сейчас скачи быстро к воеводе Боброку, да скажи ему, что мы нашли Анну, он поймёт все, хотя постой, не надо, – мне вдруг подумалось, что это только отвлечёт его, у него сейчас задача важнее некуда, у него задача ударить засадным полком так вовремя, чтоб во все стороны полетели ошмётки мамаевского войска.

Мы с Семёном оставили коней, а сами встали рядом с князем в строю. Когда он обернулся и увидел нас, радости моей не было предела, успел я за то время, что живу в этом времени привязаться к этому очень мудрому не по годам князю.

– Здорово, Ляксей, ну что поработаем мечами по головушкам татарским?!

– Поработаем государь!

– Рад тебя видеть живым, хотя нам и сейчас предстоит не прогулка по полю.

Последнее, что я услышал от князя:

– Держитесь ребята, – и все, началось. Со всех сторон раздавались вскрики, хлипы, хрипы, стоны. Справа от меня кто-то матерился со всем, так сказать, своим прилежанием (как оказалось это был Никита Чугронов). Сашка Михайлов наоборот молча замах за замахом обрушивал свой меч на татарские головы, при этом он успевал мне улыбаться между делом. Семён стоял чуть левее от меня и, с его стороны то и дело доносилось молодецкое «ХЭК….», как будто он рубил дрова. Я только успевал отбивать наседающих татар то справа то слева. Вдруг в свалке мелькнуло разъярённое лицо князя, вся его борода уже была в крови, как будто он перед этим пил кровь из ведра. Эта свалка продолжалась достаточно долго, но татары и не пытались отступить, хотя перед нашей первой шеренгой громоздился уже достаточно высокий вал из тел. Но вот, как по команде, татары вдруг отхлынули и мы смогли хоть немного набрать в лёгкие воздуха, которого так не хватало в свалке. Я с тревогой посмотрел по сторонам, выискивая среди изменившихся до неузнаваемости лиц, лица князя, Семена и Сашки с Никитой. Все они пока были живы и даже пытались улыбаться между жадными попытками надышаться впрок.

– Ну что, воины будущего, сможем мы переломить хребет татарам? – князь хитро на нас посмотрел.

– Дмитрий Иванович, ты сейчас нас спрашиваешь, как людей, которые знают исход этой битвы или чтобы проверить нашу уверенность?

– Конечно, Ляксей, я хотел бы сейчас узнать от тебя исход битвы, но все-таки спрашиваю тебя, чтобы проверить уверенность, потому как исход ты все равно не скажешь!

– Прости, государь, но все, что происходит в жизни каждого человека, он должен узнавать только строго в то время, которое ему Богом обозначено, а иначе и жить не интересно!

– А татарам хребет мы обязательно переломим, это я тебе уверенно заявляю, потому что нельзя проиграть битву, когда за твоей спиной весь народ встал, который доверил самое дорогое нам, что у него есть – свободу.

– Хорошо, Ляксей, говоришь. Ну да ладно, братья, пора нам готовиться к новой волне татарского войска, вон уж идут басурманы, пора и этих напоить вином красным!

Через минуту опять накатила волна новых врагов и опять слева раздавалось «хэк…», справа матерился Чугронов, а Сашка, балбес, все улыбался между тем, как отправлял на небеса очередного воина врага. Сколько это продолжалось, понять было сложно, такое впечатление, что целую вечность. Одно только в тот момент лезло в голову, только бы полк устоял, только бы удержали и измотали татар, а там уж и Дмитрий Михайлович ударит, да так, что одни перья полетят от мамаевских хвалёных туменов.

Когда моя рука, в которой уже чудом держался меч стала периодически просить о пощаде и ноги наотрез отказались держать тело в вертикальном положении, я увидел, что татары пошли на нас с удвоенной силой, подминая под себя остатки большого полка. Значит все таки придётся здесь остаться навсегда, мелькнуло у меня в голове и, в этот момент по ней по многострадальной моей головушке с таким звоном, что аж мурашки побежали, кто-то очень сильно звёздную чем-то тяжёлым. Слава Богу на голове у меня был шлем, в противном случае, я так думаю, в этот момент головы бы у меня не стало. От удара я рухнул на землю и, сверху на меня упало что-то очень тяжёлое. Как там в романах пишется, душа из меня вон и я потерял связь с окружающим миром. На самом деле я не очень хорошо, но все слышал. И как в каком-то удалом порыве Сашка продолжал с удвоенной силой раздавать удары направо и налево. И как справа, там, где стоял Никита, раздался его вскрик и слова «Прощайте братцы». Все это доносилось до меня словно сквозь какой-то туман и что самое обидное кто-то меня так сильно придавил, что скоро наверно я должен был испустить дух от тяжести. Сколько я так пролежал я не знаю. Вокруг уже не было звона оружия и звуков боя. Вдруг мне показалось, что рядом со мной кто-то прошёл. Я собрал все свои силы и постарался крикнуть, но все, что мне удалось это пропищать, как мышь из подпола. Голос мне не подчинился. Я набрал в лёгкие, насколько это было возможно, побольше воздуха и снова попытался крикнуть. На этот раз мне это удалось лучше и, меня, видимо, услышали. Кто-то убрал с меня то, что так сильно давило (потом я узнал, что меня придавила лошадь) и я наконец-то смог вздохнуть полной грудью Хотя, скажу вам честно, вздохнуть полной грудью оказалось не так просто. Справа в боку меня пронзила жуткая боль, видимо мои ребра не выдержали вес такого куска мяса сверху (лошадь имею ввиду).

– Командир, ну ты как, да очнись же ты, – кто-то усиленно меня тряс и пытался привести в чувство.