— Если бы он был ближе к народу, — не поленился съязвить Мачколян, — он бы сейчас знал куда больше.

— Вам не откажешь в пунктуальности, — привстав со стула, произнес Грачев, завидев в дверях только что вошедшего Одинцова.

— Точность — вежливость королей, — парировал в ответ мужчина. Затем дал знак своим охранникам остаться у двери и, подойдя ближе, сел за свободный стул.

— Мы рады, что вы не обманули наших ожиданий.

— Надеюсь, причина, по которой вы меня пригласили, стоит того, чтобы я тратил на нее свое драгоценное время?

— Несомненно, и вы в этом очень скоро убедитесь.

— Вы сказали, что у вас есть что-то, стоящее гораздо больше, чем мне должен Соболенко. Очень любопытно узнать, что же это за бесценная вещь, которую вы мне желаете предложить в обмен на якобы похищенных мною детей.

— Вот только давайте без якобы, — взмолился Ашот. — Мы уже давно знаем, что это дело ваших рук, и нет смысла отпираться.

— Знать — это одно, а доказать — совсем другое.

— Придет время, докажем, — пообещал Мачколян. — А пока к делу.

Валентин достал из походного рюкзака какой-то сверток и выложил его на стол. Затем не спеша развернул какие-то бумаги.

— Что это? — спросил мужчина.

— Это?.. Ваше уголовное дело, правда, с несколькими недостающими деталями и данными.

— А на меня разве есть уголовное дело? — Одинцов выразил удивление.

— А вы не знали? — передразнил его Грачев. — Ах да, ошибочка с моей стороны, я немного неправильно выразился: это уголовное дело не Одинцова Дмитрия Яковлевича, а Родимина Руслана Евгеньевича, Наумкина Петра Васильевича и Соколова Анатолия Ефимовича. Хотя, впрочем, какая разница, главное, что все трое имеют одно и то же лицо — лицо Одинцова Дмитрия Яковлевича. Я ничего не пропустил?..

Валентин с удовольствием смерил сидящего перед ними мужчину пристальным взглядом, отметив, что тот слегка побледнел и височная вена его стала пульсировать сильнее. Это был первый признак того, что он попал в самое яблочко.

— Вы долго водили всех за нос, Дмитрий, Руслан, Петр и Анатолий. А как вас звать на самом деле?

— Что вы мне тут пытаетесь припаять? — небрежно откинулся на спинку стула Одинцов. — Или решили, что можете спокойно сблефовать, взяв меня на понт? Вы переигрываете, друзья мои. На меня у вас ничего нет и быть не может.

— Вы в этом уверены? — Ашот швырнул на стол несколько фотографий.

Одинцов лишь бегло глянул на них, но не взял. И без того было очевидно, что на фото он, правда, в различных обличьях.

— Ну и что вы бросаете мне этот фотомонтаж? Сейчас в любом фотоателье изготавливают подобное, и за это даже не нужно много платить.

— Сколько раз вы меняли свою оболочку? — не обратил никакого внимания на его слова Валентин.

— А вы и впрямь назойливы. — Мужчина закинул одну ногу на другую. — Я, честно сказать, думал, что у вас есть дела и поважнее, чем клеить мне то, чего я не делал.

— Он нам не верит, Валек, — произнес Ашот громко. — Может, сразу отдать все куда следует?

— Успеем. Для начала я хочу рассказать одну очень интересную историю. Думаю, вы не откажетесь меня выслушать.

— А почему нет, обожаю сказки.

— В таком случае, я начну. — Валентин пододвинул к себе папку, раскрыл ее и монотонным голосом заговорил: — Много-много лет назад сразу несколько фирм затрубили о подвохе. Они заявили в милицию, что в пятницу, ближе к концу рабочего дня, к ним заявился некий человек и на фальшивые платежные поручения приобрел у них много разного товару на весьма немалую по тому времени сумму. О том, что платежки были поддельные, стало известно лишь после выходных, когда начал свою работу банк, под поручительство которого якобы и были оформлены все документы.

— Дело завели, но ловкий мошенник и жулик, имея два дня форы, бесследно исчез, — развел руками Ашот.

— Его искали тщетно. Рассылали всюду фоторобот, проверяли подозреваемых и вскоре наткнулись на некоего адвоката Наумкина Петра Васильевича, сильно похожего на изображение на фотороботе. Начали с ним работать. Мужчина оказался хорошим знатоком судебно-следственного закулисья и, дав пару взяток нужным людям, добился того, чтобы его оставили в покое. Но вскоре запрятанное под сукно дело вновь было извлечено из закромов. Причиной стало сильное сходство адвоката с государственным нотариусом, еще за несколько лет до этого происшествия обвиненным в нарушении своих полномочий и присвоении себе денег одного из клиентов. Тогда, не будучи взят под стражу в момент расследования, этот человек скрылся, и его объявили в федеральный розыск.

— Звали того жулика Родиминым Русланом Евгеньевичем, — внес свою лепту в этот рассказ Мачколян. А Грачев продолжил:

— Родимина искали несколько лет, но он бесследно исчез, приобретя себе новые документы на имя Соколова Анатолия Ефимовича. Этот человек был известен под кличкой Игрок. Он был невероятно везуч, часто рисковал и много выигрывал. Но вскоре вновь что-то случилось, и великий шулер бесследно испарился. А его место занял человек с великолепной выдержкой, отлично знающий, чего именно он хочет. Это был хитрый лис, опытный мошенник и бизнесмен, который предпочитал теперь уже играть не в рулетку, а в жизнь.

— Что наша жизнь — игра, — пропел Ашот звучно. Затем хохотнул и добавил: — Жаль, что выигрывать вечно невозможно и когда-то судьба кидает под ноги последнюю карту.

— Браво! — Одинцов громко захлопал в ладоши. — Великолепная вещь. Написали для кинокомедии?

— Нет, для прокурора, — сухо пошутил Грачев. — С вашими талантами, вы бы без проблем могли стать выдающимся разведчиком, а вы предпочли примерить себе разные лица и жить не своей, а чужой жизнью.

— Так, может быть, это того стоило, а?! Жизнь вообще-то штука прикольная. То мы прикалываемся над ней, то она над нами.

— Вам нравится чувствовать себя на вершине? Нравится дразнить судьбу? — Валентин с прищуром посмотрел в лицо Одинцову.

— Ох, молодой человек, что вы можете понимать в жизни. Для вас ведь она только начата. Вам меня не понять. Мы люди разного времени, а оно кует всех по-своему образу и подобию. Попробовали бы вы выжить в век вечных перестроек и полного развала в стране. Я вот попробовал, и посмотрите, где сейчас вы, а где я. Интересно было с вами побеседовать, но за давностью лет эти бумажки уже не имеют никакой силы.

— Да, если они спрятаны в собственном доме, — спокойно проговорил Валентин. — Надежное место, но не настолько, чтобы в нем можно было хранить такие вещи.

Одинцов вздрогнул и покосился на папку. Внезапно она показалась ему очень знакомой, знакомой настолько, что защемило сердце…

— Как вы узнали? — Одинцов побелел.