– Окно снаружи контролируют мои люди, – доброжелательно произнес Максим Яворский, вошедший последним. – Так что не делай резких движений, Стефанидес. Положи пушку на пол и отойди к стене. Медленно.

Не последним… он вошел не последним. Деметриос ошибся.

Последней вошла Иокаста.

– Удивлен?

Своей неподражаемой походкой охотницы и танцовщицы она прошествовала мимо труппы Яворского и остановилась в трех шагах от Деметриоса, не забыв по пути небрежным нажатием на клавишу включить верхний свет. Щеки ее раскраснелись на морозе, ярко накрашенные губы блестели, точно присыпанные бриллиантовой пудрой. Лак на ногтях был подобран в тон губной помаде.

– Да, – ответил он, мысленно прикидывая, сколько времени потребуется Нике для того, чтобы пройти через подземный коридор, сообщить о своем местонахождении Филимону и дождаться его прибытия.

– Пушку на пол, – повторил Яворский. – Если не хочешь, чтобы тебе прострелили колено.

Деметриос обвел глазами ряженых, которые по очереди прошмыгнули в гостиную, расположились полукругом и теперь внимательно следили за каждым его движением. Пятеро, включая босса. У троих было огнестрельное оружие.

Без разговоров он поставил пистолет на предохранитель, присев на корточки, положил его перед собой, выпрямился и отступил на два шага. Подобрала пистолет Иокаста. Яворский потянулся было, но она, сжав губы, покачала головой: «Нет».

Если бы Деметриос знал, что она явится с этой компанией, то засел бы в погребе и отстреливал врагов по одному, потому что, имея на своей стороне Иокасту, в нем как в проводнике они уже не нуждались. Единственное, чем он мог бы помочь в такой ситуации Нике, – не допустить погони за ней. Но он этого не знал, вообще не рассматривал как вариант, и теперь был вынужден корректировать план по ходу дела.

– Собственно, у меня к тебе только один вопрос. – Яворский уселся на диван и закинул ногу на ногу. Почти дружелюбно взглянул на Деметриоса, вероятно, предвкушая забаву. – Где она?

– Ее здесь нет.

– Дорогой мой, ты ответил совсем не на тот вопрос, который был задан. Если это повторится, мой человек причинит тебе боль.

– Полагаю, в настоящий момент она уже достаточно далеко отсюда.

– Она была в этом доме полчаса назад?

– Да.

– Каким же образом она покинула его?

Деметриос молчал.

– Мы видели, что из дома никто не выходил.

Молчание.

Яворский нетерпеливо побарабанил пальцами по колену.

– Снимай куртку.

Это сказал Квадратный. Лицо его, как всегда, не выражало ровным счетом ничего. Голос был таким же тусклым, как лицо. Деметриос снял куртку и бросил на пол, оставшись в черной рубашке, заправленной в черные джинсы. Пока он занимался этим, двое ряженых, которых он никогда раньше не видел, отодвинули к стенам журнальный столик и два кресла, освободив середину комнаты.

– Рубашку тоже, – велел Квадратный.

Под рубашкой обнаружилась черная майка, ее разрешили оставить. Благодаря этой любезности Деметриос почувствовал себя значительно лучше, ибо уже начал готовиться к тому, что его разденут донага. К счастью, у людей, услугами которых пользовался интеллигент Яворский, тюремные обычаи были не в чести.

В полной тишине Квадратный подошел к стоящему неподвижно Деметриосу, окинул его равнодушным взглядом и нанес прямой удар… вернее, намеревался нанести. Деметриос контратаковал, и его более тяжелый противник оказался на полу раньше, чем сообразил, что случилось.

Разумеется, остальные тут же активизировались и, угрожая оружием, сбили его с ног. Но он сделал главное – дал им понять, что виктимного поведения они от него не дождутся.

– Это было глупо, – протянул Яворский с нескрываемым разочарованием.

Но Квадратный, поднимаясь и растирая ушибленный бок, ему возразил.

– Нет, босс. Он все правильно сделал. Я должен был это предвидеть, но…

– Он – Альфа?

Присев на корточки, Яворский с любопытством разглядывал лежащего ничком Деметриоса.

– Думаю, да, – отозвался Квадратный. – В крайнем случае, Бета. Тоже высокий ранг[13].

– И как нам его пробить?

Квадратный почесал в затылке.

– Если это Альфа, пробить будет трудно. Если Бета – невозможно.

– Вот как?

– Да. Беты не так амбициозны и высокомерны, как Альфы, не брезгуют контактировать с массами, способны исполнять обязанности лидера, если местная Альфа оказалась так себе, и хранить верность тем, кого выбрали. К тому же обладатели этого ранга отличаются повышенной стрессоустойчивостью.

– Какие молодцы. И все же они существа из плоти и крови, не так ли? Которые помимо всех своих достоинств имеют совершенно конкретный порог болевой чувствительности и совершенно конкретный интервал болевой переносимости.

– С этим трудно спорить.

– Ну, так не мудрите особо. Самые простые средства – они, как правило, самые эффективные.

– Переломать ему пальцы на руках? Или вырезать на спине признание в любви?

– Признание в любви я ему вырежу сам, – ласково промолвил Яворский.

Деметриос лежал тихо. Он знал, что подобное циничное обсуждение его дальнейшей участи является частью психологической обработки. Но и Квадратный с Яворским знали, что он это знает.

– Я повторяю вопрос. Каким образом Вероника покинула дом?

Вместо Деметриоса ответила Иокаста, решив, по всей видимости, придать ситуации большую остроту.

– Покинула через подземный ход. Один из подземных ходов, о существовании которых известно всем представителям жреческого сословия.

– Один из?.. – повернулся к ней Яворский.

– Да. Этот склон Парнаса представляет собой обширную многоуровневую систему тоннелей под поверхностью земли – лабиринт, ориентироваться в котором обучены только избранные. Попасть туда можно из всех святилищ и из некоторых частных домов. Увидев, что дом окружен, Деметриос отвел женщину к двери, ведущей в лабиринт, и рассказал как добраться до нужного места. – Она пожала плечами. – Это же очевидно.

Несколько секунд все переваривали услышанное.

– Из Каливии они ушли точно так же, – с досадой произнес наконец Яворский, пришел к неизбежному выводу. – Почему же сейчас Стефанидес остался в доме?

– Не почему, а зачем. Чтобы задержать вас. Обнаружив, что дом пуст, вы начали бы осматривать его, спустились в погреб, наткнулись на запертую дверь… и что дальше?

Иокаста ободряюще улыбнулась Яворскому, точно маленькому ребенку.