— В начале года я ребенка потеряла. Врач пьяный. Сын у меня прожил несколько часов после родов, а меня спасли, только теперь никогда не смогу иметь детей.

Катарина стала переминаться с ноги на ногу, крутить головой, а потом сказала:

— И предохраняться не надо, кувыркайся без страха залета… мля… что я несу?

Она отошла и натурально ткнулась лбом в шершавую голубую стену. Проскулила:

— Прости. Я не знаю, что нужно сказать, что говорят в таких случаях… Жалко тебя. Жалко до боли. Не перевариваю я эти «сочувствую» и другую фигню… я даже представить не могу, какой это ужас для тебя, и для него. Прости за пошлятину, я не буду больше издеваться над тобой с Юргеном.

Внутри меня трепыхнулось. Отдалось мурашками в руки и спину, защекотало затылок. Катарина логично решила, что ребенок — наш, мой и Юрки. Губы ссохлись и слиплись от волнения так быстро, что я не нашла силы разомкнуть их и уточнить, что он не отец. Не стала. Так сильно захотелось, чтобы это было правдой. Нет, я не желала Юрке страданий осиротевшего родителя, я желала себе чувства, которого не испытала тогда, давно — участия. Участия моего мужа и отца ребенка в том, что стряслась беда. От Петера ни тени сопереживания, а Юрка совсем недавно дал понять, что разделяет утрату. Он — чужой, Василек — не его крови, а все равно!

— Катарина, не страшно. Я понимаю, почему ты так ляпнула.

— Я идиотка.

— Это правда. — Я вернула девушке ее же реплику. Без зла, а с улыбкой. Я хотела дать понять Катарине, что принимаю такие ее соболезнования, и пусть уже отойдет от стены. — Давай еще пять минут постоим тут и пойдем дальше? Меня от всех откровенностей аж потряхивает.

— Меня тоже.

Вызов поймал меня в тот момент, когда я уже ждала Юргена. Импульс отразился в солнечном сплетении, я набегу набрала номер:

— Юрка, у меня вызов! — Неловко достала блокнот и кое-как откинула обложку. — На Дворцовой.

— Удачи. Еду, там найдемся.

Минут пять, и я добралась до нужных ступенек заброшенного места, распахнула дверь и быстро вошла в большую залу дорогого ресторана. Дворцовая — это короткая улица в самом центре Сольцбурга, где не было жилых зданий, а сплошь коммерческие и административные. Элитная гостиница, столичный банк, представительства крупных компаний страны, два ювелирных магазина и самый дорогой ресторан города «Vintage».

Вечер понедельника — за столиками больше людей делового общения, переговоров, чем отдыхающих и празднующих что-то. Блеска мало, живая музыка не мешает разговорам. Я окунулась сразу в приятный мягкий свет, пространство, эстетику и лоск дорогого интерьера и почувствовала человека на грани.

— Лиля…

Едва шепнула сама себе, увидев за столиком у окна сестру.

— Полгода путешествий, все расходы за мой счет. Хороший контракт ляжет в ваше портфолио, как бриллиант, и обеспечит карьерный рост. Лично вам — по пятьсот тысяч в месяц. Три миллиона, Лилия, и вы сможете подарить себе самые дорогие апартаменты в Сольцбурге. За одно только ваше «да».

Сестра с первого слова поняла суть предложения, и ее «на грани» уже происходило. В тот момент, как представительный мужчина напротив нее делал предложение эскорта, описывая все плюсы сделки. Полгода поездок с ним, все его прихоти, все ее послушание, эмоциональное и сексуальное обслуживание.

Жизнь Лили коснулась меня, приоткрыв ее чувства и недавние события. Она дослужилась до потолка на своей должности, все силы отдала карьере в фонде экологов, но не устроила личной жизни, была одинока. Ухаживать за собой не забывала — выглядела в свои тридцать пять потрясающе — моложе, дороже, холеней. Одежда и прическа со вкусом, украшений минимум, но дорогих и не броских. Никак и никто не мог бы принять ее за женщину, которая может себя продать.

Этот человек — иностранец, Луиджи Ро, познакомился с ней на благотворительном вечере месяц назад. Стал выказывать знаки внимания, присылать цветы и подарки, приглашал в театр на премьеру, на модную выставку, в этот ресторан на два изысканных обеда. Сестре он нравился по всем параметрам — от возраста и внешности, до галантного обращения и ума. Она подумала, что у них начался роман. Настоящие и долгие отношения, с такой приятной прелюдией его обходительности.

— Прекрасная Лилия, давайте сделаем так. Я выйду на пять минут, выпью бокал вина в баре соседнего зала, и вернусь. Если вы останетесь за столиком, я сочту это за согласие и завтра же мы улетим в столицу, чтобы начать тур. Если я вас не увижу, то, — он улыбнулся, — очень буду сожалеть. Сожалеть о том, что такая прекрасная жемчужина останется в этом красивом, но все же маленьком городке.

Я подошла ближе к столику, осторожно и маленькими шагами. Меня не замечали ни посетители, ни персонал, но сама Лиля могла увидеть, если ее вызов был особенным. Нет, сестра сидела, погруженная в свои мысли, и я буквально читала их.

Она рождена для другой жизни, она к такому и стремилась все свои сознательные годы, поставив цель еще в школе — выучиться, обрести престижную должность и финансовую независимость. Это — свобода. Это — возможности. И вот, цель почти достигнута, будет все и сразу, как хотела…

— «Только какой ценой, миссис Рис? Самоуважение вы не вернете ни за какие деньги мира».

Я процитировала любимый роман сестры. Она девчонкой зачитывалась им, была влюблена в главного героя и сопереживала героине. Выписывала фразы оттуда в дневник и грезила — как она тоже, бедная девушка благородного происхождения, отказывает графу в предложении стать его содержанкой. Лиля светло улыбнулась от воспоминания и все в ней повеселело. Дохнуло юностью, идеалами и романтическими мечтами. И что она еще думает? Конечно, «нет»!

— Я не продаюсь, граф…

Допила свой бокал, аккуратно положила салфетку на столешницу и встала. Пошла на выход мимо меня, очень близко, и я не удержалась — коснулась пальцами ее локтя. Мы такие разные, как из разных миров, но все же кровные родственники и не враги друг другу. Она знала мое детство, я ее отрочество. Мы знали наших родителей, хоть и смотрели на них разными глазами.

— Будь счастлива, сестренка.

Лиля замедлила шаг, даже осмотрелась осторожно, тронула себя за руку — как раз в том месте, где ее же коснулась я. Почувствовала. Не увидела и не услышала в упор, но ощутила на уровне подсознания. И меня пока не отпустил вызов — я знала, как ей горько от разочарования. О Луиджи Ро она думала иначе и ждала другого. Достойный человек пал в ее глазах, и что тогда ждать от других мужчин, рангом пониже? Нет по-настоящему благородных.

Конечно, они были. Только Лиля вряд ли бы согласилась с таким есть пирожки в столовой, при всех достоинствах кавалера. Все должно быть в одном — и достаток, и интеллект, и статус, и рыцарство. А что взять с «простого» мужчины?

Я пошла буквально по пятам, к выходу. Она не оборачивалась, и не увидела меня после, уже на ступенях дорогого ресторана, когда история отпустила и я нарисовалась в реальности для всех.