двадцать лет работала копом, Грей, – возразила Кэррин. – И умею распознать фальшивое имя.

Я сел рядом с Кэррин, вытащил из кармана свою новую пушку, положил его на стол в пределах досягаемости и сказал Грею:

– Привет!

Грей посмотрел на меня, затем на пистолет. Потом обратился к Кэррин:

– Он ваш мальчик на побегушках?

– Плоско и банально, Грей, – отозвалась Кэррин. – Честно говоря, я надеюсь, что он в вас выстрелит. Никогда не видела, как пули из этого чудовища попадают в кого-то.

Грей откинулся на спинку кресла и мрачно посмотрел на меня.

– Парень, – сказал он, – ты меня обломал.

В ответ я поднял этот жуткий ствол.

– Вовсе нет. – Я взвел курок большим пальцем. Вместо щелчка раздался зловещий треск. – А вот сейчас я тебя обломаю.

За столом воцарилась тишина. Глаза Анны Вальмон расширились.

– Туше́. – Грей кивнул. – Ведь мой вопрос леди не причинил никакого вреда?

– Ей – никакого, – дружелюбно согласился я. – Пристрелить его, Мёрфи?

Кэррин задумчиво постучала пальцем по губам.

– Вынуждена признаться, мне ужасно любопытно. Однако это немного непрофессионально, ведь он сдался.

– Слышал? – спросил я Грея.

– Вы, люди, настоящие дикари, – ответил Грей. Покачал головой, пробормотал что-то себе под нос, встал, покинул стол и устроился неподалеку от геносквы. Тот не возражал. Они с Греем обменялись едва заметными кивками и начали тихо беседовать на незнакомом мне языке.

Я осторожно отпустил курок и положил револьвер на стол. Еще мгновение стояла тишина, затем Вязальщик произнес веселым голосом, будто и не прерывался:

– Итак, я оказался в Белизе с тридцатью мартышками, пандой и карликовым слоном…

Он начал рассказывать историю, которую все присутствовавшие сочли придуманной, хотя сам Вязальщик утверждал, что это чистая правда. Тут в цех вошел Никодимус. Он воспользовался аварийным выходом и впустил с собой облачко ледяного тумана и зимнего воздуха. На Никодимусе было длинное пальто, которое он сбросил по дороге к столу. Его тень скользила по полу рядом с ним, слишком большая, перемещавшаяся немного не в такт хозяину.

– Добрый вечер, – сказал Никодимус, занимая место во главе стола. – Дамы и господа, прошу внимания. Чародей Дрезден, пожалуйста, вкратце ознакомьте нас с природой путей и тем, как их открыть.

Я моргнул. Все уставились на меня.

– Э… Пути – это, по сути, порталы между миром смертных и какой-нибудь областью Небывальщины, мира духов. В любой точке мира смертных можно открыть портал, если знаешь, как это сделать. Путь открывается в место, которое имеет нечто общее с исходной точкой в мире смертных. Ну, например, если вы хотите открыть портал в ад, нужно найти в мире смертных какое-нибудь адское место и начать оттуда. Если хотите отправиться в какое-то мирное место в Небывальщине, нужно начать с мирного места здесь. Как-то так. Чикаго – отличное место для путей, поскольку это перекресток, и немаленький. Отсюда можно попасть почти куда угодно.

– Спасибо, – кивнул Никодимус. – Наша задача – открыть путь в охраняемый объект, где лежит то, что нам нужно. – Он взял у торопливо подошедшего рыцаря большой рулон бумаги. – С учетом всех этих факторов, уверен, вы поймете, почему мы начнем работу именно здесь.

Махнув рукой, он развернул бумагу.

Это был чертеж, план этажа. Нахмурившись, я уставился на него, но он казался незнакомым.

Кэррин поперхнулась.

– Мёрф? – спросил я.

– А-а. – Никодимус улыбнулся. – Вы его узнали.

– Это хранилище, – сказала Кэррин, глядя на меня. – Хранилище, принадлежащее хозяину подпольного мира.

У меня возникло такое чувство, словно я оказался зажат в месте, которое и без того было слишком тесным.

– О! – слабо выдохнул я. – Адские погремушки!

Вязальщик ткнул в меня большим пальцем.

– Что это с ним? – спросил он Кэррин.

Кэррин показала на план.

– Это Капристи-билдинг, – ответила она. – Второе самое охраняемое здание в городе. – Она глубоко вздохнула. – Это банк мафии. А принадлежит он Джону Марконе, барону, некоронованному королю Чикаго.

Глава 26

Чего-то такого я и боялся, но все же надеялся, что Никодимус отыщет лучший способ попасть туда, куда нужно. Например, предложит нам остаться в каком-нибудь здании, спалить его, а в последний момент открыть портал. Старый добрый прием.

А соваться к Марконе было опасно.

Джонни Марконе по прозвищу Джентльмен прогрыз себе путь на мафиозную вершину Чикаго, когда я только начинал вести дела в городе, и с тех пор правил местным криминалом железной рукой, стремясь сделать организованную преступность более эффективной, надежной и деловой. Это работало. Многие копы считали, что у Марконе больше власти, чем у правительства. Однако они преимущественно помалкивали, поскольку купленных копов у Марконе тоже было больше, чем у правительства.

Затем, несколько лет назад, он получил титул барона по так называемому Неписаному договору, который являлся законным документом, основой цивилизованных отношений между сверхъестественными народами. Марконе стал первым белым человеком, добившимся этого – как он утверждал, в тяжелой борьбе, – и с тех пор, будучи бароном Чикаго, защищал город от всех угроз.

Хотя, по правде сказать, в то время меня в городе не было.

Но все равно я не считал разумным переходить Марконе дорогу без должной подготовки, которая позволила бы раз и навсегда объявить ему мат. Он командовал армией головорезов и наемных убийц, среди которых попадались настоящие мастера своего дела. Он содержал небольшой отряд эйнхериев, павших-но-не-мертвых воинов-викингов, и я видел, как они сражаются с очень мерзкими тварями. У него в штате имелась по крайней мере одна валькирия – да и сам Марконе был жестоким, умным и совершенно бесстрашным.

Я думал, что ввязаться в схватку с Марконе – почти то же самое, что вступить в бой с самим Аидом. Однако вслух сказал только: «Ух ты!»

– Проблемы, Дрезден? – поинтересовался Никодимус.

– Марконе – серьезный противник, – ответил я. – А еще он участник Неписаного договора.

– А я – нет, – сказал Никодимус. – Уже нет.

– А я – да, – возразил я. – Причем дважды. Как чародей Белого Совета и как Зимний Рыцарь.

– Само собой, Белый Совет будет потрясен и разочарован, если вы нарушите их принципы, – отозвался Никодимус. – Что же до Мэб… вы, по сути, просто мой инструмент в этой операции. По ее мнению, все ваши обязательства по договору вторичны по сравнению с обязательствами передо мной.

Он был прав по обоим пунктам.

– Моя мысль в том, что Марконе нельзя недооценивать. – Я нахмурился. – Если ударишь по нему, он ударит в ответ. Сильнее.

– Разумеется, – кивнул Никодимус. – У него превосходная репутация. Всего несколько веков назад из него получился бы отличный монарх.

Добрый барон Джон Марконе? Я содрогнулся.

– Предположим, мы пробьемся в здание, – сказал я. – Отлично. Скорее всего, это выполнимо. Однако выбраться будет намного сложнее – и даже если у нас получится,