– То, что помогает моему мужу, помогает мне и всей моей семье. И не то чтобы мои родственники не признаны или недооценены. Королева добра и регулярно обращает на них внимание.

– Ваш дядя занимает высокое положение в Ордене, так мне сказали, хотя я никогда не знала всех деталей. – Зои всегда считала, что семья Кимабу принадлежит к Ордену Жертвы, раз уж именно в него взяли Нежеру и возложили на нее огромную ответственность. На сей раз разговор свернул в нужном направлении, и она решила, что сможет удовлетворить свое любопытство. – Могу я спросить, в каком именно?

Глаза Кимабу заблестели от злобной радости, когда она посмотрела на Зои, хотя ее лицо оставалось непроницаемым.

– Конечно, ты можешь спросить, моя дорогая маленькая сестра. Сейчас мы делим с тобой так много. Мой дядя Иниякки – один из старших священников Ахенаби, лорда Ордена Песни.

Холодок пробежал по спине Зои. Певец? Но почему она об этом не знала? Почему Вийеки никогда ей не говорил?

Пока Зои сидела, временно лишившись дара речи, горностай внезапно спустился с плеча Кимабу по рукаву платья и соскочил на бледную кожу дивана рядом с ней. Через мгновение он издал странный звук, и его вырвало небольшой порцией хрящей и бледной жидкости.

Зои могла лишь завороженно смотреть на зверька, мясо у нее во рту вдруг стало деревянным, а язык сухим, точно пыль.

– О, похоже, мой маленький компаньон сегодня переел жирной пищи, – сказала Кимабу, и улыбка прозвучала в ее голосе, так и не появившись на лице. – Неужели ты воровал с наших тарелок, маленький злодей? Неужели попробовал чужой ужин? – Она повернула свое застывшее лицо к Зои. – Он ужасен, ты же знаешь, и способен есть все подряд без всякой осторожности – он просто отравится, если я не буду за ним приглядывать! О, что с тобой, Зои? Что-то ты сильно побледнела для человека с твоим цветом лица. Пожалуйста, не беспокойся о нем. Скоро все будет в порядке. Сейчас слуга все уберет, если у тебя пропал аппетит.

– На самом деле, я чувствую себя не очень хорошо, – сказала Зои. – Видимо, как и для вашего любимца, еда оказалась для меня слишком жирной.

– Талисман, – сказала Кимабу.

– Что?

– Мы так называем животных, которые растут рядом с нами. Они больше, чем обычные любимцы. – И, словно для того, чтобы доказать, что это правда, горностай поднял голову от лужи рвоты и посмотрел прямо в глаза Зои.

Она могла бы поклясться, что происходящее его забавляло.

Зои встала, чувствуя, как у нее дрожат ноги. Сука Кимабу играла с ней с самого начала – должно быть, она все видела. «Какой дурой, какой неудачницей я выгляжу в глазах этого красивого бессердечного существа, – подумала Зои, – дешевой потертой копией, которую мастер выбросил, так и не доделав до конца».

– Прошу меня простить, леди Кимабу. Вы были так добры, и разговор с вами оказался весьма поучительным.

– Но тебе не так уж и плохо, разве нет? Как печально! – Она сделала руками жест скорбного сочувствия, но нарочито преувеличенно, чтобы показать его неискренность, Зои была в этом уверена. – А мы только начали беседовать!

– Я приношу свои извинения. Наверное, мне лучше прилечь.

– Ну конечно. Мы продолжим наш ужин завтра вечером, если ты будешь лучше себя чувствовать. Теперь, когда мой муж отсутствует, у меня появилась возможность лучше тебя узнать. И я никому не позволю мне помешать.

Зои, пятясь, вышла из столовой и на дрожащих ногах поспешила в собственную комнату, а сердце так отчаянно билось у нее в груди, что ей казалось, будто все за закрытыми дверями тихого коридора слышат его стук.

«Она меня убьет. Но сначала поиграет, потому что это доставляет ей удовольствие. – Зои едва могла дышать, пока возилась с замком своей двери. – Я не могу оставаться здесь, но для меня нет безопасного места в этой ужасной стране, и покинуть ее я не могу».

Она закрыла за собой дверь, заперла ее на ключ и задвижку, заставила себя вытошнить в ночной горшок те немногие кусочки, которые съела у Кимабу, а потом упала на кровать, задыхаясь от отчаяния.

– Поспеши, дитя! Герцогиня тебя ждет! – Хотя герцог Салюсер отсутствовал, его древний слуга Орен все еще считал себя главным среди слуг Домоса Бенидриана, фамильного дворца, построенного первым Бенидривисом около двухсот лет назад. Джеса иногда думала, что Орен мог видеть момент закладки первых камней фундамента. Во всяком случае, вел он себя так, словно так и было.

– Ее лейдишество сказала, что нам нужно помыть и перепеленать малышку, мастер Орен, – сказала она, безуспешно пытаясь скрыть раздражение. – Именно этим я сейчас и занимаюсь. – Она бы не осмелилась так разговаривать со старшим слугой в первые годы, проведенные с герцогиней, но теперь Джеса знала свое место, кроме того, понимала, что нарушит все правила, если не выполнит желание герцогини.

– Ее светлость, существо из болота, а не «ее лейдишество». Как может служанка из великого дома не уметь правильно говорить?

– Это даже не ваш язык, а язык старого короля Джона, и вы говорите на нем не слишком хорошо, – довольно дерзко ответила Джеса. Ей не понравилось то, как она спеленала Серасину, поэтому начала снова. – И я здесь для того, чтобы ухаживать за ребенком, а не для счастья ваших ушей.

Орен покачал головой.

– Все так, как я сказал, – даже слуги в наши дни стали надменными, – мрачно заявил он.

– Вовсе не надменными, – ответила Джеса. – Просто я очень занята.

О, если бы Орен только знал язык враннов, она бы сумела поставить его на место! Язык ее детства давал женщине множество способов спустить мужчину с небес на землю.

После недолгих колебаний она решила, что и перевод будет наделен нужным ей смыслом.

– А теперь, если вам больше нечего делать, кроме как свисать с ветки, вы можете с тем же успехом вернуться в свое гнездо и пускать там пузыри.

Конечно, впечатление было несколько иное, чем в оригинале, – там мужчину сравнивали с гантами, жуткими злобными существами, которые часто встречались в болотистом Вранне, однако общий смысл передавало.

– Непочтительная скотина, – сказал Орен. – Хватит нести чепуху.

Однако он потерял к ней интерес, перестал ругать и отошел в сторону, вероятно, чтобы найти повод поливать грязью конюхов или кучера.

Джеса закончила пеленать маленькую Серасину и проверила пальцем, не слишком ли плотно прилегает одеяло к телу. Ребенок выпучил глаза и тихонько рыгнул. Джеса рассмеялась, взяла девочку и осторожно понесла ее к лестнице, а потом вниз, к входным дверям, словно это был ее собственный ребенок.

Карета, большое прямоугольное сооружение на колесах, уже ждала их на вымощенном булыжником внешнем дворе. Джеса сделала реверанс, вручила маленькую Серасину матери и только после этого поднялась по ступенькам.