— Что, Сережа, поломал я тебе охоту? Смотри, оторвут тебе жены кое-что.

— Не, не оторвут. Им это кое-что нужно не меньше, чем мне. Но охоту в самом деле испортил. Ты видел ее грудь? Мечта.

— Грудь как грудь. Большая только.

— Большая. Понимал бы что.

— Ладно, хватит о сиськах, — сказал я со смехом, — пойдем работать. Нам три десятка заявителей уговорить надо. Никак нам нельзя сейчас на рожон лезть. Да и девать уже людей некуда. Так что давай, подключайся. Ты ведь всех здесь уже знаешь. Может, посоветуешь что.

— Ладно, пошли. Соберем народ, пообщаемся.

Мы нашли небольшую полянку и уселись на траве, в тени какого-то раскидистого дерева. Сергей по мыслесвязи собирал людей. Вскоре полянка заполнилась.

Спросил у них — знают ли они о том, что произошло утром? Оказалось, что в курсе уже все. Да, быстро слухи разносятся. Все почему-то были уверены, что эсбэшника я грохнул. Никому даже в голову не пришло, что он просто спал. Ну, это заслуга жены Андрея. Но почему-то никто меня не осуждал. И никто даже не жалел того майора. А вот это не очень хорошо. Пришлось долго и нудно им объяснять, что гибель людей недопустима. Что люди ни в чем не виноваты, а просто выполняют приказы. Долго говорил, но пробиться не мог. В конце концов не выдержал:

— Господа, поймите, теперь в каждом доме, в каждой квартире нас будет ждать засада. Вычислить всех родственников пропавших людей нетрудно. И везде нас будут ждать. Очень уж мы им интересны. Они ведь понимают, что из больниц и домов престарелых мы вас не на органы и не для опытов умыкнули. Для этого вы были бесполезны. А вот для чего и где вы сейчас, компетентные люди выяснить и хотят. И используют для этого все свои возможности. А возможностей у них и много и мало. Ко всем родственникам пропавших спецназ ФСБ они подсадить не смогут, просто спецназа не хватит. Значит, будут привлекать ОМОН, СОБР да и простых ментов. А там ребята простые, в случае неповиновения могут и огонь на поражение открыть. Так что могут быть и жертвы. Девяносто процентов, что мы любого спасем, но возможно всякое. Если кому-то голову разнесет, то и наша медицина будет бессильна. Представьте, что это будет кто-то из ваших детей или родителей. Представили? Вот. Да и служивых тоже жалко. Мы ведь ответим, и ответим так, что живых там мало останется. А они ведь тоже ни в чем не виноваты. Просто работа у них такая. А у них тоже есть и родители и дети. Так что прошу вас подумать как следует и отозвать свои заявления. Ну а если кто-то решит все-таки настоять на своем, что ж… В этом случае вся ответственность ляжет на него. И в случае гибели людей он будет отвечать за это, как непосредственный виновник. Именно он, а не кто другой. И отвечать будет уже по нашим законам. Об этом тоже подумайте.

Мы с Сергеем поднялись и пошли с поляны.

— Что-то ты с ними жестковато как-то. Можно бы и помягче. Да и потом, с жертвами ты перегнул. Жертв можно избежать. Если как следует все спланировать.

— Ну, это мы с тобой знаем. Да и не уверен я, что может все обойтись. Конечно, можно всех усыпить даже в многоквартирном доме, но ведь снайперов посадят и на соседних домах. А они могут таких дел наворотить. Да и как ты собираешься разговаривать со спящими людьми? Или тащить всех к нам, а потом уже общаться? А оно нам надо? Нам и так уже селить людей некуда. Как обратно полетим?

— Все равно. Надо предложить хотя бы какую-то альтернативу. Сам же говорил, что для нас главное — доверие людей.

— Ну вот и предложи. Сам думай. Скорее бы уж улететь отсюда.

— Знаешь, я думаю, надо разрешить людям связаться со своими и хотя бы сообщить, что с ними все в порядке. Без подробностей. Все равно о нас уже знают. Ты ведь того фээсбэшника не убил?

— Нет, конечно.

— Ну, я так и думал. Слишком это было не похоже на тебя. Не стал бы ты просто так служивого убивать. Теперь, сам понимаешь, о нас всем, кому надо, известно. И о том, что мы не с Земли, тоже наверняка догадались. Во всяком случае — это одна из основных версий. Да и твоего олигарха уже наверняка нашли и выпотрошили. Так что чего уж теперь.

— Ладно, решай сам. Только никаких подробностей. Жив, здоров, через два-три года свяжусь. И все. Не надо никому о нас знать какие-то подробности.

— Ладно, я подумаю и свяжусь с тобой. О, пошли отзывы заявлений. Прекрасно. Ладно, пошел я.

Мы разошлись. Я пошел к себе, а он, наверное, грудастую искать. Быть ему еще раз женатым. Ну, дело его. Хотя нет, не его — мое. Его в пример ставить надо. Быстрее бы все переженились. А вот то, что детей до сих пор у нас нет, — плохо. Пора бы уже. Надо с Дашкой поговорить, может, хоть беременные есть. А чего откладывать? Сейчас с ней и свяжусь.

Но не получилось. Это что ж такое? Что может такое случиться, что она мне вдруг не отвечает? Где она сейчас? Связался с Витом. Ага. Они с Серегой сейчас у него в каюте. Ну, все ясно. Вот и еще одна ячейка общества, можно сказать, образовалась. Ну, бог в помощь.

До вечера возился с детьми. К ним присоединились еще две Андрюхины девчонки и еще один пацаненок. Верховодила всеми Дашка. Ну, правильно — те-то домашние дети, а эта детдомовская оторва. Но доставали они все почему-то меня. Пришлось спрятаться от них в доме. Посидел немного в гостиной, а потом вышел и завалился за домом в теньке. Думал, не найдут.

Эти не нашли. Зато нашли другие. Пришел Сергей с какой-то девушкой. Оказалось, что это единственная оставшаяся от заявителей. Остальные все отозвали свои заявления. А эта ни в какую. Стали разбираться. Ну что ж, этого следовало ожидать. Больной сын. ДЦП. Пацану четыре года. Хуже всего то, что обещать ей я ничего не могу. Это ведь болезнь центральной нервной системы, возникшая из-за поражения одного из отделов головного мозга. А лечить мозг я не могу. И неизвестно, справится с этим медкапсула или нет. Так ей и объяснил. Согласна на все. Ну, еще бы ей не согласиться. Родители умерли. Муж, как узнал о болезни ребенка, удрал. Если она ничего не предпримет, то ребенка отправят в интернат. Вернее, он уже в интернате. Как только ее положили в больницу, его тут же и отправили. И там тоже, конечно, люди живут, но она готова на все, чтобы помочь ребенку. Я тоже. Ну не зверь же я. А если не получится? Что тогда делать? Ребенка она не бросит. Ее здесь не оставишь. Вычислят и загребут. На больного ребенка никто и внимания не обратит. Потрошить будут ее. Сначала спецслужбы, потом ученые. И не факт, что она после этого в живых останется. Забрать ребенка с собой? Странно, я в Содружестве о такой болезни и не слышал. А ведь я врач самого высокого ранга. Да и у нас таких болезней нет. Хотя это в основном из-за родовой травмы, а у нас, да и в Содружестве тоже, родовой травмы по определению быть не может. Поэтому и болезни такой нет. Ладно, куда деваться, будем забирать.

— Игорь, ребенка из интерната забирайте. Свяжись с Олегом, он решит. Ребенка в медкапсулу. А вас, девушка, предупреждаю: получится — хорошо. Нет — так нет. Отправим обратно в интернат. Но тебя на Земле не оставим. Согласна?

Еще бы она была не согласна. Хотя она была уверена в благополучном исходе. Уж если у нас онкологию лечат. А вот я как раз уверен не был. Ну, посмотрим.