всех своих погиб. Тогда сыновья его, услышав о смерти отца, сожгли Вурле и скрылись в лесах, посадив семьи свои на корабли.

Опустошив всю страну, герцог начал отстраивать Зверин и укреплять замок: И поставил он туда некоего благородного и воинственного мужа Гунцелина[616] с войском. После этого он вернул милость свою сыновьям Никлота и отдал им Вурле и всю землю. А потом разделил землю бодричей и роздал во владение своим рыцарям. А в замке Куцине герцог поставил некоего Людольфа, фогта[617] из Брунсвика. В Миликове[618] повелел он быть Людольфу из Пайна[619]; Зверин и Илинбург поручил Гунцелину; Микилинбург отдал он Генриху, некоему благородному мужу из Скатен[620], который привел из Фландрии множество народа, и поселил их в Микилинбурге и во всех окрестностях его. Епископом в земле бодричей герцог поставил Берно[621], который после смерти Эммегарда возглавлял Магнополитанскую церковь. Магнополис же — это то же самое, что Микилинбург. И пожаловал герцог в дар Микилинбургской церкви 300 мансов, как раньше сделал это для церкви Рацисбургской и Альденбургской.

Обратившись с просьбой к императору, он получил от него власть основывать, одарять пожалованиями и утверждать епископства во всей славянской земле, которую сам или его предки подчинили себе щитом своим по праву войны. Вследствие этого он призвал к себе Герольда, епископа альденбургского, Эвермода, епископа рацисбургского, и Берно, епископа микилинбургского, чтобы они приняли от него свои должности и присоединились к нему, принося присягу в вассальстве, как обычай требует поступать по отношению к императору. Хотя они считали это распоряжение весьма тяжелым для себя, однако, уступили ради того, кто потерпел унижение ради нас, и чтобы молодая церковь не понесла ущерба. И пожаловал им герцог привилегии на владения и на поборы, и на суд. А славянам, которые продолжали оставаться в земле вагров, полабов, бодричей и хижан, герцог повелел, чтобы они платили поборы епископу, как их платят у полонов и поморян, то есть с плуга по 3 модия ржи и по 12 денаров местной монеты. Модий же у славян называется на их языке корец[622]. Славянский же плуг означает двух волов и столько же лошадей[623]. И увеличились десятины в земле славянской, потому что стеклись сюда из своих земель тевтонцы, чтобы населить землю эту, просторную, богатую хлебом, удобную по обилию пастбищ, изобилующую рыбой и мясом и всеми благами.

88. ОБ АЛЬБЕРТЕ МЕДВЕДЕ

В то время восточную часть Славии держал маркграф Адальберт, по прозвищу Медведь, который по милости к нему божьей сильно преуспевал в увеличении владений своих. Ибо он поработил всю землю брежан, стодорян и многих других народов, обитающих на Гаволе и Альбии, и усмирил имевшихся среди них мятежников. Наконец, когда славяне мало-помалу стали убывать, он послал в Траектум и в края по Рейну, а потом к тем, кто живет у океана и страдает от суровости моря, а именно, к голландцам, зеландцам и фландрийцам, и вывел из всех этих стран весьма много народа и поселил их в славянских городах и селениях. И весьма окрепли от прихода этих поселенцев епископства Бранденбургское и Гавельбургское, так как увеличилось количество церквей и выросли сильно десятины.

Но и южный берег Альбии в это время стали населять переселенцы из Голландии, а именно, всю эту, начиная от города Сольтведеле, болотистую и равнинную страну, что называется Бальземерланд и Марсцинерланд[624]. Многими городами и селениями вплоть до Богемских гор[625] завладели голландцы. Некогда, а именно во времена Оттонов, эти земли, как говорят, были заселены саксами, что можно видеть по древним валам, насыпанным на берегах Альбии в болотистой земле бальзамов, но впоследствии, когда славяне одержали верх над ними, саксы были перебиты, а землей их вплоть до наших дней владели славяне. Теперь же, когда бог одарил герцога нашего и других государей счастьем и победой, славяне частью перебиты, частью изгнаны, а сюда пришли выведенные от пределов океана народы сильные и бесчисленные и получили славянские земли, и построили города и церкви, и разбогатели сверх всякой меры.

89. ПЕРЕСЕЛЕНИЕ АЛЬДЕНБУРГСКОГО ЕПИСКОПСТВА

Около этого времени епископ Герольд попросил герцога перенести епископскую столицу, издревле находившуюся в Альдедбурге, в Любек, ибо город этот был более населен, место было лучше укреплено и вообще во всех отношениях было удобнее. Это пришлось по душе герцогу, и они назначили день, когда должны были встретиться в Любеке, чтобы устроить дела церкви и епископства. И герцог указал место, где должен был быть заложен храм митрополита и монастырские подворья. И были установлены приходы для 12 священников, живущих по каноническому праву, и 13-й для настоятеля. И отдал епископ на содержание братьев некоторые десятины и столько от поборов, которые платила ему Славия, сколько было достаточно для устройства приходов. Граф же Адольф уступил удобные деревни под Любеком, которые герцог тотчас же отдал в пользование братьям, и еще дал каждому из братьев по 2 марки любекской монеты от пошлин, сверх всего другого, что записано в привилегиях и хранится в Любекской церкви. И поставили сюда настоятелем Этело, о котором с похвалой упомянуто выше[626].

90. РАСКОЛ МЕЖДУ [ПАПАМИ] АЛЕКСАНДРОМ И ВИКТОРОМ

В течение тех дней умер папа Адриан (1159, 1 сент), и начался раскол в церкви господней между Александром, он же Роланд[627], и Виктором, он же Октавиан[628]. И когда император осаждал Медиолан, Виктор прибыл к нему в лагерь, находившийся в Папии[629], и был им принят. И, собравшись на сейм, приняли его и Рейнольд, епископ колонский, и Конрад, епископ могонтский[630], и все, которых побуждали или страх перед императором, или его расположение. Александра же приняли Иерусалимская и Антиохийская церкви; кроме того, вся Франция, Англия, Испания, Дания и все государства, которые существуют повсюду на земле. Сверх того, примкнул к нему весь цистерцианский орден, в котором состоят архиепископы, весьма много епископов, свыше 700 аббатов и не поддающееся подсчету число монахов. Они ежегодно устраивают свои соборы в Цистерциуме[631] и выносят полезные постановления. Их непоколебимое решение бесспорно придало силы Александру. Разгневанный этим, император обнародовал указ, гласивший, что все монахи цистерцианского ордена, которые имеются в его империи, или должны признать Виктора, или будут изгнаны из государства. Трудно описать, сколько [святых] отцов, какие толпы монахов, оставив места своих поселений, перешли во Францию. Многие епископы, известные своей