– Что вы! Они же для меня …

К вечеру за столом в квартире Свиридовых собрались только свои – Маргарита Антипова со своим мужем Кареном Варданяном, Гриша с Улей и Верочкой, и Тоня с Толей Свиридовы.

Рядом на тумбочке стояли портреты Василия Васильевича и Галины Игнатьевны Галиных. Эти портреты Гриша нарисовал несколько лет назад, и Василий Васильевич, рассказывая жене о портретах, удивлялся – как это Грише удалось нарисовать их такими молодыми.

Перед портретами стояли стопочки, накрытые кусочками черного хлеба.

Помянули стариков.

– Я тут всего один из непосвященных … – начал Карен.

– Ты лишнего-то не болтай! У нас за столом случайных людей не бывает!

– И не только потому, – добавила Тоня, – Не только потому, что Марго уже приготовилась защищать тебя …

Антипова покачала пальцем.

– Нечего качать на меня пальчиком. Ты стал редко бывать у нас, а раньше бывал частенько. И Толю звал «гран батоно» …

– Теперь я его называю просто – командир. Я мало знал стариков …

– Дольше всех …

– И лучше всех!

– И лучше всех их знали мы …

Антипова чуть-чуть замялась и даже сделала движение в сторону Тони.

– Лучше всех их знали мы с … мы с Тоней. Василий Васильевич нас готовил к заброске …

И стало тихо-тихо. И все перестали жевать. И все, особенно Карен и Уля, уставились на Антипову и на Тоню.

– Толя, я думаю – теперь можно?

– Думаю, да. Тем более, все свои.

– Мы с Марго вместе учились в разведшколе. Попали туда разными путями …

– Меня взяли за блестящее знание английского и немецкого языков и за умение драться с мальчишками …

– А у меня был репрессированы родители … Отец – был разведчиком, с которым был близко знаком один из руководителей управления …

– И последний год деда Вася работал только с нами двоими, готовя нас …

– И именно в это время мы с Толей познакомились …

– Мы тогда виделись всего три раза, да, Тонечка?

– Да, милый. И на всю жизнь …

– А нас для акклиматизации забросили … Ну, не важно, в Европу … Мы там погуляли, совершили глупость …

– А потом нас на некоторое время вернули домой. Тут мы с Толей …

– Поженились. Но не расписались …

– Нас ведь готовили для работы в паре, а вернули из-за того, что что-то не получалось.

– И нас разлучили. Потом Марго работала с Антиповым в виде супружеской пары …

– А тебя забросили одну, без прикрытия, как блуждающего форварда …

– Зато меня опекал Владимир Альбертович лично …

– Мне кроме супружеских обязанностей и научных интриг ничего не грозило, а тебе пришлось и пострелять, и побегать, и под подозрение попасть …

– Ладно, Марго, что вспоминать старое …

– Нет, Верочка, дорогая, вспоминать надо. Обязательно! Вспоминая старое дороже ценишь новое! За вас, милые мои и дорогие девочки!

Свиридов обошел стол, чокнулся с Тоней, поцеловал ее, вернулся к Антиповой.

– Ваше здоровье!

Уля вино не пила, а Верочка наблюдала за всем из своей домашней коляски – плетенки. Она очень любила эту свою плетеную «комнату» – у нее там были игрушки, подушечка, куда она ложилась отдохнуть и даже одеяльце, которым она сама пыталась укрываться.

– Обе наши девочки совершили героические поступки, и это без всяких скидок. То, что натворила Марго, трудно переоценить. Ведь с ее чуть-чуть «неправильной» работы с незаметными математическими ошибками вся работа у наших заклятых друзей пошла не в ту степь. Ей богу! Сам видел! А не сотвори Марго этого, что бы было?

– Эка невидаль … ну, ошиблась, бывает …

– Не придуривайся! Я помню твою лекцию, когда ты вернулась и рассказала нам о своих «ошибках». Такие ошибки дорогого стоят!

– Зато мне не пришлось бегать и стрелять …

– Конечно, Верочке … то есть Тонечке пришлось действовать без научных и математических ошибок … Но зато какой модельер получился! А пострелять … Иногда приходится и пострелять …

Свиридов что-то вспомнил, но его опередила Тоня.

– Тогда, в тренировочном лагере …

– Ты не рассказывала.

– После того, как здесь разобрались в причинах того провала, меня выпустили из-под охраны, – Тоня чему-то улыбнулась и они переглянулись с Анатолием. – Меня направили в тренировочный лагерь. Вместе с Толей, чтобы не болтался без дела.

– Это без какого такого дела? – ехидно спросила Антипова.

– Ладно тебе. Его там пытались приспособить для спарринга, но это плохо получалось …

– Я их там всех бил нещадно …

– Но зато мы могли убегать в лес … – мечтательно произнесла Тоня.

– А после этого лагеря меня уже стали считать своим и не только стали посылать в командировки для стажировки, но и привлекать к некоторым операциям. А поскольку я стрелял лучше других, да еще мог одним ударом убить человека, то …

– За тех, кого сегодня нет с нами!

Стоя выпили этот традиционный тост.

– А Тонечка вдруг появится на несколько дней …

– Так мы познакомились с Костей Докукиным …

– Да, Тонечка. Как мы тогда хулиганили!

– И как нам тогда было чудесно – это был южный берег Кавказа …

– Мне везло – вдруг в командировке она находила меня …

– И тогда Толя на несколько дней исчезал … Но познакомить не забыл … Где мы с тобой познакомились, Тонечка? Только тогда у тебя имени вообще не было …

– Все верно, Каренчик. Это была Белоруссия.

– Мы с Толей там жили в двухкомнатном люксе … Я ушел к другу … А когда ты … когда ты гостила в нашем номере, в гостинице исчезали все ночные бабочки …

– Дядя Карен, а что это такое?

– А это, Уличка, особенность города – гигантский избыток женского населения. Охотящегося за особями мужского пола.

– А как ты меня вытащил из ущелья? Если бы не ты …

– Не надо …

– Они с Валдисом тащили меня под пулями по ущелью и отстреливались. Правда, правда!

– За ваше здоровье, девочки! Марго, Тонечка, Улечка и Верочка!

– А я помню, как деда Вася рассказывал мне, как он читать учился. Учился сам, по старым книгам. Так интересно рассказывал! Ни фита, ни ижица ему не мешали, а замучил его таинственный «татап» – «maman». Никак он не мог понять, что же это такое, хотя и догадывался, что это – женщина. А еще мама Галя учила меня готовить … – и Уля прослезилась.

– И ни одной фотографии на память …

– Теперь я понимаю, почему нет ваших фотографий …

ВЕРОЧКА

Верочка была на удивление контактным ребенком – она очень